– Вы знаете, что! – выкрикнула Кира, показывая на плачущего ребенка.
– А изменилось то, что твоя возвышенная высокоумная мораль внезапно столкнулась с последствиями. Они есть у каждого варианта. Мы имеем дело с самой что ни на есть реальной угрозой вымирания человечества, и это делает наш выбор тяжелее, а последствия ужаснее. И порой, когда ставки так высоки, выбор, который ты никогда бы не сделал раньше, который ты бы даже рассматривать не стал при других обстоятельствах, становится единственно морально оправданным. Единственным поступком, который ты можешь совершить, чтобы и дальше выносить самого себя по утрам. – Он вложил шприц ей в руку. – Ты назвала меня тираном. А теперь убей это дитя или стань тираном сама.
Кира посмотрела на шприц в своих руках; спасение человеческой расы. Но только если она осмелится им воспользоваться. Она убивала партиалов в бою – разве это не одно и то же? Забрать одну жизнь, чтобы спасти другую. Чтобы спасти тысячу других, может быть, десятки тысяч к тому времени, когда все закончится. В каком-то смысле это было даже милосерднее смерти – те партиалы просто спали…
«Нет, нет, – убеждала она саму себя, – я не могу оправдывать это. Если я дам ребенку лекарство, то подцержу пытки и пленение партиалов – разумных существ. Представителей моего народа. Я не могу притворяться, что все в порядке. Если я сделаю это, придется жить с тем, что я совершила.
Это то, что остается, когда все кончается? Выбор?»
Она обхватила ножку ребенка, воткнула иглу и ввела раствор.
Ариэль переживала оккупацию так же, как переживала все остальное: в одиночку. Наступающая армия вынудила многих горожан искать убежища сообща – для совместной защиты, объединения запасов еды и воды. Тем самым они лишь облегчали задачу партиалам, которые прочесывали город или совершали внезапные рейды, хватая жертв, а затем увозя их то ли для экспериментов, то ли на казнь – теперь уже трудно было сказать точно. Сам размер групп, шум, производимый ими, делали их легкой добычей, а против партиалов было бессильно любое, сколь угодно большое, число безоружных людей. Когда Маркус ушел, Ариэль осталась одна, перебираясь из дома в дом, питаясь объедками, оставленными другими, все время на шаг опережая облавы. Такая тактика позволяла оставаться незамеченной, оставаться в безопасности.
Пока ее все-таки не обнаружили.
Ариэль хватала ртом воздух, изо всех сил пытаясь идти дальше. Она знала город как свои пять пальцев, но партиалы были быстрее, их чувства – острее. Девушка слышала за собой шаги, грохочущие по дороге, – безжалостный ритм тяжелых ботинок, один за другим, подбиравшихся все ближе с каждым ее судорожным вдохом. Она нырнула влево сквозь дырку в изгороди, пробежала направо, а потом снова повернула влево, идя вдоль второго деревянного забора. Ариэль ступала намного легче солдат, еле слышно шелестя в темноте; задержав дыхание, она на цыпочках шла по траве, высматривая в тусклом свете веточки или стекла, наступив на которые могла бы выдать себя. Пара берцев пробежала мимо, вломившись в дыру в заборе и бросаясь напрямую через двор. За ней последовала и вторая. Ариэль кивнула. «Еще один. Обдурить еще одного, и я свободна». Девушка бесшумно прокралась вперед, почти до конца заросшей травой лужайки; оставалось только проскользнуть в подвальное убежище, которым она уже пользовалась один или два раза, и затаиться там, пока преследователи не плюнут и не пойдут искать жертву полегче. Все, что ей оставалось, – это добраться до лестницы…
Третья пара ботинок замерла почти вровень с ней по другую сторону двойной изгороди. Ариэль встала как вкопанная, не производя ни звука, даже не дыша. Партиал сделал шаг в одну сторону, остановился. В другую сторону, снова остановился. «Что он делает?» Но, уже задавая этот вопрос, Ариэль понимала: он остановился, потому что заметил что-то. И понял, куда делась добыча.
Она услышала глухой смешок.
– А ты хороша! – рассмеялся партиал и перемахнул через забор прямо в ее направлении. Ариэль, выругавшись сквозь зубы, снова побежала со всех ног, растеряв все мысли об уловках в отчаянной гонке на выживание. Партиал перемахнул через второй забор и побежал за ней, всего в нескольких ярдах сзади, уже почти вытягивая руку, чтобы ухватить девушку за шею. Ариэль бежала, как могла, на ходу отчаянно пытаясь понять, как же он нашел ее, – она шла тихо, скрытая двойным забором, сделала все, чему научилась, и все равно он как будто знал, где она, словно засек ее шестым чувством. Маркус рассказывал ей про Связь, как та позволяла партиалам обнаруживать друг друга, но из его рассказов выходило, что с людьми такое не срабатывало – люди были слепым пятном в неповторимой системе чувств партиалов, на которую те так полагались. Она уже не раз оборачивала это в свою пользу, и такой прием всегда срабатывал. Что же подвело ее сегодня?
Партиал уже почти настиг девушку, его тяжелое дыхание так громко отдавалось в ушах, что Ариэль была убеждена: он всего в нескольких дюймах и лишь играет с ней. Она чувствовала запах его пота и кисловатого смрадного дыхания. «Вот оно, – сообразила девушка. – Это мой пот: я бежала так тяжело и пряталась так долго, что вспотела и выдала себя запахом. Он не видел и не слышал меня, не почувствовал по Связи, он взял мой след, как ищейка.
Но я не сдамся».
Пригнув голову, Ариэль побежала еще быстрее, как никогда в жизни, но вдруг ее тело пронзила судорога, и она рухнула вперед, перекатываясь по земле; мышцы не слушались, а инерция с грохотом катила тело по земле. В глазах вспыхивали искры, в ушах колотило, весь мир, казалось, вывернулся наизнанку и обратно. Она попыталась выпрямиться, но все существо девушки терзало болью, будто ее изо всей силы стукнули бейсбольной битой со всех сторон сразу. Постепенно к глазам вернулась способность фокусироваться, и она увидела стоявшего над ней партиала с электрошокером; он пару раз щелкнул им, прогоняя ярко-голубую дугу между двумя контактами.
– А ты боец, – хмыкнул солдат, небрежно убирая электрошокер обратно в кольцо на поясе. Наклонившись поближе, он осклабился, сверкнув белыми зубами в лунном свете. – Пожалуй, я позабавлюсь с тобой немного, перед тем, как сдать боссу. – Ариэль пыталась пошевелиться, но ноги и руки по-прежнему не слушались. Партиал потянулся к шее добычи.
– Стоять, – скомандовал голос, и партиал замер; его рука застыла в нескольких дюймах от лица Ариэли. – Встать, – снова приказал голос – женский, но говорящей девушка не видела. В нем слышалось что-то знакомое, но она не могла сообразить, кто это. Солдат выпрямился, глядя перед собой пустыми глазами. – Сложить оружие. – Он подчинился. – Ударь себя током. – Партиал включил электрошокер, поднес к грудной клетке и замер почти у самой цели. В его глазах читалось напряжение, он пытался бороться: Ариэль видела пот, градом кативший по лицу. – Выполнять! – рявкнул голос, ломая сопротивление партиала, – тот ударил себя электрошокером в грудь, почти сразу же повалившись на землю, молотя руками и ногами. Каким-то образом его рука умудрялась не отнимать клеммы от тела, бившегося в конвульсиях, пока наконец солдат не потерял сознание окончательно и не затих, выронив конденсатор.
