— Ты считаешь, что в этом твоя вина?
— Я могла бы быть более внимательной к ней.
— Начать никогда не поздно. Но сначала подумай как следует.
Марлена хотела получить целую планету и получила ее. Она хотела превратить свои неудобные и обременительные в общении с людьми способности в способ общения с другим разумом и добилась этого. В чем же должно заключаться твое внимание? В том, чтобы заставить дочь отказаться и от планеты, и от общения с другим разумом? В том, чтобы более или менее прочно привязать Марлену к себе и тем самым навести ей такой удар, такую потерю, масштабы которых не в состоянии охватить ни ты, ни я?
Юджиния рассмеялась сквозь слезы.
— Зивер, ты можешь переубедить кого угодно.
— Разве? Мне казалось, что мои слова ничего не стоят по сравнению с молчанием Крайла.
— Дело не только в Крайле. — Юджиния нахмурилась. — Впрочем, это неважно. Сейчас у меня есть ты, Зивер, и в тебе я нахожу утешение.
— Ну а меня утешает мысль, что я могу утешить тебя, — верный признак, что я уже достиг преклонного возраста. Если мы нуждаемся прежде всего в утешении, значит, жизнь идет к закату.
— Но в этом же нет ничего плохого.
— Абсолютно ничего. Иногда мне кажется, что на свете должно быть немало супружеских пар, которые прошли через самую пылкую страсть, самую горячую любовь, но так и не смогли найти утешение друг в друге. Так вот, я думаю, что в конце концов они были бы рады променять все это на возможность взаимной поддержки. Не знаю. Тихие победы так незаметны. Они очень важны, но не бросаются в глаза.
— Ты говоришь о себе, бедный мой Зивер?
— Перестань, Юджиния. Я всю жизнь стремился не попасться в капкан самоуничтожения, и не пытайся заманить меня туда только для того, чтобы насладиться моими терзаниями.
— Ну что ты, Зивер, я вовсе не хочу, чтобы ты терзался.
— Именно это я и хотел услышать. Видишь, какой я хитрый. Но, знаешь, если Марлену вообще можно заменить кем бы то ни было, я бы не возражал, чтобы этой заменой был я — когда тебе потребуется утешение. Меня не сможет оторвать от тебя вся Вселенная; конечно, если только ты сама не захочешь, чтобы я ушел.
Юджиния стиснула руку Генарра.
— Я не стою тебя, Зивер, — сказала она.
— Только не надо превращать это в предлог, который помог бы тебе избавиться от меня. Юджиния, я охотно отдаю себя в твое распоряжение. Не мешай мне принести эту жертву.
— Ты не нашел никого более достойного?
— Я и не искал. По правде говоря, среди женщин на Роторе я не пользовался большим успехом. Да и что мне делать с более достойной кандидатурой? Должно быть, чрезвычайно глупо предлагать себя в качестве заслуженной награды. Гораздо более романтично быть незаслуженным даром, манной небесной.
— Быть по-царски снисходительным к тем, кто этого не заслуживает?
— Да, вот это мне нравится, — Генарр энергично кивнул. — Да, именно такая ситуация подходит мне больше всего.
Юджиния снова рассмеялась, на этот раз уже без слез.
— Ты тоже сумасшедший. Знаешь, почему-то раньше я этого не замечала.
— У меня свои секреты. Когда ты узнаешь меня получше… со временем, конечно…
Генарра прервало резкое жужжание приемника сообщений.
— Вот видишь, Юджиния, — нахмурившись сказал Генарр, — только я добрался до самого главного… сам не понимаю, как мне это удалось, но факт остается фактом: ты уже готова была растаять… и тут нас прерывают. Ох-хо-хо! — Тон Генарра резко изменился:
— Это от Сальтада Леверетта.
— От кого?
— Ты его не знаешь. Его вообще почти никто не знает. Большего отшельника я в жизни не видел. Он работает и живет в поясе астероидов, потому что ему там нравится. Я не видел этого старого бездельника уже несколько лет. Впрочем, какой он старый, примерно мой ровесник. Послание засекречено. Ага, оно проявится только после того, как идентифицируются отпечатки моих больших пальцев. Значит, это настолько секретные сведения, что мне полагается сначала попросить тебя выйти и только потом вскрыть послание.
Юджиния сразу же встала, но он жестом остановил ее.
— Не принимай всерьез эти глупости. Секретность — типичная болезнь бюрократии. Я на эти игрушки не обращаю внимания. Генарр приложил к определенному месту на листе большой палец сначала одной руки, потом другой. На листе проступили буквы. Генарр сказал:
— Я часто думаю, а как же быть тому, у кого нет большого пальца… — и вдруг замолчал. Все так же молча он передал сообщение Юджинии.
— Разве мне можно?
— Конечно, нельзя. — Генарр отрицательно покачал головой. — Но кому до этого дело? Прочти.
Юджиния быстро пробежала сообщение и удивленно подняла глаза:
— Чужой корабль? Собирается высадиться здесь?
— Во всяком случае так говорится в сообщении, — кивнул Генарр.
— А как же Марлена? Она там, на Эритро, — испуганно сказала Юджиния.
— Эритро ее и защитит.
— Почему ты так уверен? Это может быть совсем чужой корабль, которым управляют какие-то иные существа. А вдруг Эритро не властен над ними?
— Мы тоже были совсем иными для Эритро, но он легко справился с нами.
— Я должна идти к Марлене.
— Какой смысл…
— Я должна быть с Марленой. Пойдем со мной. Ты мне поможешь. Мы уведем ее на станцию.
— Если на корабле прилетели всемогущие злобные завоеватели, мы не спасемся и на станции.
— Зивер, сейчас не время рассуждать. Пожалуйста, я прошу тебя! Я должна быть рядом с Марленой.
На борту «Суперлайта» изучали только что полученные фотографии.
— Невероятно, — сказала Тесса Вендель и покачала головой. — Вся планета абсолютно пуста. Только вот этот купол…
— Детектор обнаруживает интеллект повсюду, — нахмурила брови Мэрри Бланковиц. — На таком расстоянии ошибка исключена. Пустая или не пустая, разум здесь есть.
— Но самый интенсивный сигнал дает купол? Я права?
— Да, капитан. Самый интенсивный, самый заметный и самый знакомый.
Вне купола, на поверхности всей планеты есть небольшие различия, но я не знаю, что они означают.
— Мы встречались только с интеллектом человека, так что неудивительно… — начал Ву. Вендель прервала его:
— Вы считаете, что интеллект вне купола принадлежит не человеку?
— Какой же другой вывод можно сделать, если мы все единодушно решили, что человек не мог прорыть норы под всей поверхностью планеты?
— А купол? Там человеческий интеллект?
— Это совсем другое дело, здесь нетрудно разобраться и без плексонов Мэрри Бланковиц. На крыше купола видны астрономические приборы; значит, весь купол или его часть — это астрономическая обсерватория.
