За стеной, а, может, в самой стене, что-то шуршало. Мыши? Слишком тихий звук. Может, ветер листву гоняет? Да ну, откуда павший лист весной? Выходит, бумажки шуршат. У нас это запросто: мусорные баки вечно переполнены: играй ветер — не хочу!
— …папа, когда мы в зоопарк поедем, ты уже месяц обещаешь! Тогда я все бросаю и начинаю готовиться к рейду по культурным местам. Открываем с дочкой шкаф, выкладываем одежду и выбираем: сначала — ей платье, потом — мне рубашку…
— Вот про это, Сергей Викторович, и расскажите! — встрепенулся я.
— Да ну! — смутился Дроботецкий. — Как-то оно совсем уж… непритязательно.
— В самый раз! — настаивал я. — Это же момент Вашего единения с дочерью!..
Я осекся и посмотрел на стену: жутко любопытно, чьи это пальцы, просыпав на пол каменистую крошку, только что ее пробили — насквозь. Взметнулось еще одно облачко пыли, послышался негромкий треск и на тебе! — новое настенное украшение: в стороне обозначилась еще одна пятерня.
Дроботецкий вскочил.
Пальцы, торчащие из стены, пошли навстречу друг другу, потом, расширяя проход, замелькали вверх-вниз.
Выхватив из кармана баллончик, Дроботецкий торопливо попятился к двери. Я приподнялся на своем ложе, заворожено глядя на стену.
Мелькающие руки ненадолго замерли; в клубе пыли прыгнули вперед, увлекая за собой стремительное тело. Следом ворвались звуки, присущие ночному городу.
В падении вампир выхватил из руки охотника баллончик, бросил его назад. В молниеносном движении вспоров пиджак Дроботецкого, мелькнул серебряный стилет. Незваный гость кувыркнулся в сторону, разогнулся рядом со мной — и я узнал Дуккона.
— Перемирие! — пророкотал Старейший. — Я пришел говорить!
Сейчас, будут с тобой разговаривать, как же! Слышишь топот в коридоре? Готов спорить, охотники торопятся — и уж, конечно, не для беседы. Однозначно!
Дроботецкий нападать не спешил. Вместо этого извлек из рукава целую головку чеснока. Наверняка, чтобы в рот закинуть, да пожевать, азартно блестя глазами. А что? Вампиры — они, говорят, чеснока боятся!
Дуккон возник возле Сергея Викторовича, ударил по руке. Чеснок величаво полетел в одну стену, охотника — грубо впечатали в другую.
— Я же сказал, — проревел Дуккон, обращаясь не то к обмякшему Дроботецкому, не то к появившимся в дверном проеме охотникам, — я пришел говорить!
Охотники молча нацелили арбалеты. Старейший проворно нагнулся, сгреб Дроботецкого в охапку.
— Подождите! — вмешался я, предотвращая кровавую бойню. — Давайте послушаем, что он скажет!
Чихали они на мои слова! Даже не чихали — вообще внимания не обратили.
— Остановитесь! — воззвал Дуккон, прячась за спиной Сергея Викторовича. — Внемлите наконец голосу разума: разве Старейший придет убивать в обитель охотников? Я пришел с миром!
— Между нами не может быть мира, — холодно отозвался один из смертных. — Ты сделал ошибку.
— Кеша, — взмолился Дуккон, — останови их!
— Подождите! — приказал Сергей Викторович, неожиданно бодро вскинув голову. — Пусть скажет, с чем пришел.
— Говори! — приказал все тот же охотник; тот самый, что недавно отклонил предложение о перемирии.
— Уберите оружие! — потребовал Дуккон.
Никто из охотников не шелохнулся. Я недоуменно склонил голову, озадаченно разглядывая Старейшего: он что, серьезно?
— У меня есть идея получше, — сказал Дроботецкий. — Если ты отпустишь меня, все убедятся в чистоте твоих намерений.
— Боюсь, что когда я узнаю о ваших намерениях, что-либо исправлять будет поздно, — проворчал в ответ вампир.
— Это ты пришел с миром, — продолжал гнуть свою линию заложник. — Значит, ты первым должен уступить.
— …Кеша, проследи, — просящее проговорил Дуккон, убирая руки с туловища Сергея Викторовича. Последний тут же убрался с линии огня.
Проследить? Я что, должен указывать охотникакм??
— Так что вы хотели нам сказать? — спросил Дроботецкий от дверей.
— Собственно, не вам, а этому молодому человеку, — Дуккон простер в мою сторону палец. — Но охотники тоже могут присутствовать — его смертного Учителя будет достаточно. У вас что, в процессе переговоров принято вторгаться в чужие мысли? Может, уберете давление?
— Вы много хотите, — рек Дроботецкий. — Полагаю, мы имеем право на предосторожности.
— Я стою перед вами совершенно беззащитный, — парировал Дуккон, — оказал вам доверие. Не пора ли ответить тем же? Здесь останутся трое: вы, я и он, — Старейший кивнул в мою сторону. Кеша будет гарантом нашей обоюдной безопасности. Особо любопытные смогут подслушивать за дверью или с той стороны пролома.
— Кроме меня, здесь останутся еще два охотника, — заявил Сергей Викторович.
— Пусть будет так, — согласился Дуккон, — но останутся — без права голоса.
Дроботецкий склонил голову, взглядом подозвал напарников. Остальные послушно удалились, лишний раз заставляя меня задуматься о той роли, которую играл Сергей Викторович среди охотников.
— Мы вас слушаем, — проговорил Дроботецкий, обращаясь к Старейшему.
— То, что я хочу сказать, предназначено, в первую очередь, для Кеши. Вы здесь просто наблюдатели. У меня есть предложение…
Воцарилась, зазвенела тишина.
— Какое? — не выдержал Сергей Викторович.
Дуккон не удостоил его взглядом. Он смотрел на меня.
— Какое? — откликнулся я.
— Для вампира твоего возраста ты совершил много деяний. Некоторые из них неоднозначны, спорны. Ты обрел Силу, но не готов ею пользоваться. Тебе нужно время, чтобы все осмыслить, понять, что нужно делать. Ты слишком юн, но твой ум гибок! Гибок настолько, что пленил даже Фаргела. Возможно, Мудрейший с самого начала видел в тебе то, что теперь вижу я.
— Что? — робко поинтересовался я.
— Будущего посредника между людьми и вампирами. Однажды Старейшим придется договариваться.
— А что происходит сейчас?! — быстро спросил Дроботецкий.
— Всего лишь перемирие. Никаких переговоров: охотники еще слишком слабы. Как только я уйду, все пойдет по-старому. Позвольте, я продолжу.
За последнее время ты, Кеша, совершил ряд ошибок, главной из которых стало неповиновение Совету Старейших. Из-за вмешательства охотников Карини не удалось привести приговор в исполнение. Вместе с тем, поединок со Старейшей — успешный поединок — свидетельство силы вампира. Совет готов принять такого вампира как равного. Конечно, ты еще молод, чтобы претендовать на статус Старейшего. Дело в другом. Совет примет решение о жизни и смерти, учитывая сделанный новичком выбор.
— Какой? — пролепетал я.
