которой обнаружилась причудливо изукрашенная медная дверь. Сложный барельеф, выполненный в весьма реалистичной манере, изображал людей в разных, иногда крайне непристойных, позах. От прикосновения Слатина дверь плавно отворилась.
За письменным столом чёрного дерева сидел крупный лысый мужчина в смокинге. Он поднял глаза на Джонсона:
— А, парень с Земли, и на неделю раньше срока. — Босс с неудовольствием покачал головой. — Нужно было давно нам отсюда переместиться. И ведь всё же спланировал! А тут на тебе! Вы являетесь неделей раньше! Сколько знаю вас, людей, никогда не слышал, чтобы хоть один научный проект шёл с опережением графика. Честно говоря, мне больше нравились те дни, когда вместо учёных у вас были алхимики. У них никогда ничего не получалось. Зато идеи были красивые.
Джонсону показалось, что он уже видел этого человека. Покопавшись в памяти, он понял, что босс как две капли воды похож на Сатану из «Семи шагов к Сатане» Абрахама Меррита. Но это же просто книга. Вряд ли Меррит общался с потусторонними силами… Хотя кто его знает?
Босс меж тем продолжал:
— Ну, что сделано, то сделано, а что не сделано, то опять же не сделано. Должно быть, я получу адский нагоняй за то, что позволил человеку краем глаза увидеть работу нашей конторы — как наказывают после смерти, кого, где и так далее.
— Вы хотите сказать, — Джонсон сглотнул, — что это ад?
— Вообще-то, да, дорогой мой. Думал, вы уже сообразили. — Босс улыбнулся. — Но, видно, вы, технари, не слишком сообразительны.
— А чем вы докажете, что это ад?
— Очень скоро я предоставлю вам все доказательства. Но пока насущный вопрос: что делать с вами? Самое на первый взгляд простое решение — убить. Ваше начальство в Хьюстоне, возможно, даже не заметит пропажи, ведь оно так спешит запустить проект. — На мгновение он задумался. — Но парень на небесах, который следит за пёрышками каждой птахи, может обратить на это внимание. Так что убийство — не лучший выход. Интересно, есть ли другой?
Он уставился на Джонсона большими бесцветными глазами, и тот почувствовал, что его жизнь висит на волоске. Этот безупречно одетый здоровяк всерьёз размышляет о его ликвидации. Теперь он разглядел, что на драпировках изображены пытки. Но ведь решение пока не принято, значит шанс на спасение есть.
— Босс, — сказал он, — я ничего не видел.
Босс улыбнулся:
— Вы на верном пути.
— И этого разговора никогда не было.
— Всё лучше и лучше. Но предположим, я скажу, что разговор всё-таки был. Что вы ответите?
— Галлюцинация, — торопливо произнёс Джонсон. — Иногда со мной случаются странные вещи. Но я о них никому не рассказываю, ведь это может повредить моей работе. Решат, что я чокнулся, и карьере конец.
— Что ж, — подытожил лысый собеседник, — в целом ваше благоразумие меня устраивает. Давайте-ка я вам всё покажу, пока буду обдумывать ваше дело.
Он поднялся и подошёл к Джонсону, оказавшись на полторы головы выше его. Взяв под руку, повёл его к двери. За ней находилась небольшая комната, там стояли две сияющие колесницы из дерева и бронзы.
— Вот это — колесница Тора. Другая принадлежит Фаэтону. Мы поручили им переправить наше оборудование на новое место. Оба недовольны, считают, что заниматься перевозками ниже их достоинства. Но они состоят у нас в штате, так что вынуждены подчиняться.
Они пошли вдоль стены к очередным экспонатам — ямам, или, скорее, шахтам. В их глубине пылало серное пламя, распространяя вокруг себя волны жара и густые облака чёрного дыма. Джонсон едва не задохнулся от жуткого смрада.
— Это огненные ямы, в них мы поджариваем людей, — объяснил босс. — А вон там, за ними, — ледяные ямы, там мы людей морозим. Лёд и пламя находятся рядом в силу неких причин, связанных с энергообменом. Не просите, чтобы я вам их объяснил. Если честно, в школе дьяволов я провалил экзамен по лженаукам. Это работает — вот и всё, что я знаю.
— У вас здесь все боги древности? — спросил Джонсон.
Мысли о Торе и Фаэтоне отвлекали его от ужасного зрелища.
— Да, все боги Земли входят в нашу структуру. Ваши учёные разделались с ними давным-давно или же встроили во всякие психологические системы. Так что им выгоднее работать на нас.
Босс провёл Джонсона по коридору.
— Здесь у нас дамский отдел, — пояснил он. — Мужчин и женщин мы держим порознь в качестве небольшой дополнительной пытки. Достаточно они пошалили на Земле, теперь обходятся без развлечений. Пришла пора помучиться. А уж это мы гарантируем — по полной программе. Обратите внимание на средневековые орудия пыток. Но, видите ли, у боли есть свои границы. Вы, люди, становитесь всё выносливей, учитесь отгораживаться от боли, притворяться, что её нет. После долгих тренировок вы вообще перестаёте её чувствовать. Это что-то сверхъестественное. Может, ваши учёные смогут объяснить. Я точно не могу. Иногда мы обещаем нашим клиентам общую вечеринку, если они будут себя хорошо вести. Но никогда не доводим дело до выполнения обещаний.
Джонсон в немом ужасе смотрел на корчащихся в огне и льдах женщин. Сатана повлёк его дальше.
— А вот здесь у нас одна из преисподних Тибета. Обратите внимание на тибетских чертей — совершенно не похожи на европейских — скорее, на китайских или японских.
Они подошли к одинокому человеку, который карабкался на крутой горный склон с огромным валуном на плече.
— Это уже ад из числа древнегреческих. Сизифовы муки. Каменюку надо втащить на гору. Когда осуждённый добирается до вершины, чертёнок толкает камень, и тот катится вниз. Тогда бедняга возвращается вниз и начинает всё заново.
Босс привёл Джонсона в подобие гостиной, где возлежали в шезлонгах полуобнажённые дамы. Увидев гостей, они призывно замахали руками и стали посылать воздушные поцелуи.
— Женщин, которые не желают перевоспитываться, мы обучаем ремеслу суккубов. Иногда выпадает шанс отправить дамочку обратно на Землю, где она с упоением устраивает мужчинам адскую жизнь
