Фидо молча исчез, и даже быстрее, чем появился. Бевинсу показалось, что он не только изменился внешне, но и получил новую энергию.
Бевинс повернулся к телефону и позвонил врачу в соседнее здание. Тот вскоре пришел. Он был пожилой, лысый и с раздраженным выражением лица.
– Мы нашли тело здесь, на полу, когда пришли сегодня на работу, – спокойно объяснил Бевинс. – Судя по всему, он был мертв уже какое-то время.
Доктор произвел беглый осмотр тела. Затем поднялся, вытирая руки.
– Сердечный приступ, – объявил он. Он казался слегка озадаченным, но без колебаний выписал свидетельство о смерти. Позже приехали работники похоронного бюро и увезли тело Баха.
Грандж повернулся к двери.
– Я с тобой еще не закончил, Ник, – угрюмо напомнил он.
Бевинс вскинул руку.
– Я с вами тоже, мистер Грандж. Присядьте, пожалуйста.
– Чего ты хочешь?
– А вот чего, – торжествующе начал Бевинс. – Вы немедленно позвоните своему адвокату. А когда он прибудет, перепишите клуб на мое имя.
– Нет! – рявкнул Грандж.
– Фидо, – тихо позвал Бевинс.
Грандж схватился за телефон.
Той ночью Бевинс вернулся к себе в гостиницу, пьяный от виски и торжества. Он теперь владелец клуба варьете. Приятный шелест бумаг у него в кармане подтверждал, что передача была совершенно законной и оформлена надлежащим образом. Но даже в затуманенном виски сознании ясной оставалась картина лица Гранджа, белого от бессильной ярости. Бевинс был не настолько пьян, чтоб не помнить, что должен что-то с этим сделать.
Он потер ладонь правой руки о тыльную сторону левой.
– Фидо! – позвал он.
– Мы не закончили с Гранджем, – сказал он существу. – Отнюдь, нет, дружище. Думаешь, он так это оставит и забудет? Да ни за что. Грандж теперь не успокоится, пока не уберет меня. Выстрел в темноте или удар по голове – и в реку. Но мы не будем этого дожидаться, правда же, Фидо, дружище? Мы опередим его, да?
– Теперь послушай, Фидо, вот что ты сделаешь. – Грандж жил в двухэтажном особняке в Эванстоне. Бевинс бывал там несколько раз как по делам, так и на вечеринках. И сейчас он дал Фидо четкие указания, как добраться до особняка.
– Убей его, Фидо! – закончил Бевинс.
Удовлетворенная ухмылка расплылась на лице Бевинса на следующий день, когда он прочел в газете, что Большой Стив Грандж скончался ночью от странного сердечного приступа.
Первое, что сделал Бевинс, получив независимость, это съехал из своей дешевой гостиницы. Он перебрался в большой отель в Лупе [5], который находился менее чем в двух кварталах от клуба. Апартаменты были просторными и роскошными. Мебель и внутренняя отделка – ультрамодернистские, блистательные в своем строгом, простом совершенстве.
Что больше всего радовало Бевинса в его новом жилище, это большое, в полный рост, зеркало в холле. Оно было обращено ко входу в комнаты, и Бевинс никогда не упускал случая полюбоваться на себя в нем, и когда входил, и когда уходил.
Он переделал все в клубе на свой вкус, как и подобало его роли владельца, и стал наслаждаться своей новой жизнью. Единственной ложкой дегтя в этой бочке меда была Пэтси.
Было, однако, кое-что, что позволяло Бевинсу питать надежду. Контракт Вика Хендерсона заканчивался через несколько дней, и он чувствовал, что когда этот красавчик уйдет с дороги, Пэтси постепенно переменит свое отношение к нему.
Как-то вечером, незадолго до начало шоу, он проходил мимо гардеробной Пэтси и увидел, что девушка стоит в открытых дверях и смотрит на свои нервно сплетенные руки.
– Что случилось, милая? – спросил он. – Я могу чем-то помочь?
Пэтси взглянула на него встревоженными карими глазами.
– Ник, я бы хотела поговорить с тобой.
– Конечно, милая, – незамедлительно ответил Бевинс. Он понимал, поскольку намеревался снискать ее расположение, что это весьма подходящий момент, чтоб начать. Он проследовал за Пэтси в гардеробную.
Девушка повернулась к нему.
– Ник, – начала она, – мне ужасно неприятно говорить тебе это, но я ухожу из клуба.
У Бевинса почва ушла из-под ног. Его захлестнула волна потрясения и отчаяния.
– Пэтси! – ахнул он. – Ты не можешь этого сделать!
– Прости, Ник. Видишь ли, я на следующей неделе выхожу замуж за Вика и собираюсь петь с его оркестром.
– Пэтси… ты не можешь! Послушай, детка, я обожаю тебя… я без ума от тебя! Я без тебя умру! Пэтси, ты…
Девушка устало отмахнулась.
– Ох, Ник, мы ведь уже об этом говорили. Постарайся быть благоразумным. У меня нет к тебе никаких чувств, и я не могу измениться, только чтобы осчастливить тебя. Я люблю Вика.
Бевинс молча, с горечью, смотрел на нее. Он ощущал запах ее духов, терзаемый мучительной мыслью, что скоро ее потеряет. Он смотрел на прелестное лицо, сейчас такое бледное и опечаленное, на ее чистую нежную кожу и золотистые искорки в мягких волосах.
Вдруг он страшно разозлился и схватил ее за руки, больно впившись пальцами в кожу.
– Думаешь, что убежишь от меня, да? – заорал он. – Я недостаточно хорош для тебя, да? Да я взял тебя сюда, когда ты была никем, когда не имела и двух центов в кармане. Я сделал из тебя звезду, а ты…
Бевинс внезапно почувствовал, что его схватили сзади и развернули. Что-то больно врезалось ему в челюсть, и он отлетел назад и ударился о туалетный столик. Он обнаружил, что смотрит в побелевшее от гнева негодующее лицо Вика Хендерсона.
– Ах, ты скотина! – рявкнул руководитель оркестра. – Поднимайся, и я еще разок покажу тебе, что будет с тем, кто посмеет грубо обращаться с Пэтси.
Девушка схватила его за руку.
– Нет, Вик, – взмолилась она. – Оставь его.
Хендерсон немного расслабился.
– Я шел увидеться с тобой, Пэтси, и услышал, как этот тип орет. Прибежал сюда и увидел, что он грубо схватил тебя. Если он тебя обидел…
Девушка быстро покачала головой.
– Нет, Вик, пожалуйста. Уже все хорошо.
– Ладно, как скажешь. – Хендерсон взглянул на Бевинса и ткнул пальцем в сторону двери. – Убирайся, негодяй. И не дай бог, я тебя еще раз поймаю рядом с Пэтси.
Бевинс неуклюже поднялся. В дверях он метнул на Хендерсона последний взбешенный взгляд, затем вышел, медленно потирая ладонь правой руки и тыльную сторону левой.
В тот вечер Бевинс ужасно, неприлично напился. Но план, который он сформировал, плавал, как плот на поверхности жидкости, которой он себя накачал. Никакое количество горячительного не могло вымыть это из его сознания. Он знал, что сделает. Когда придет домой, он позовет Фидо. И тогда – Бевинс мстительно усмехнулся – Фидо позаботится о Хендерсоне.
Пошатываясь, Бевинс вошел в свой отель. Он поднялся на лифте на свой этаж, грубо отказавшись от помощи нескольких ухмыляющихся коридорных. Он ворчал, что не так уж пьян, как они подумали, что знает, куда идет и что собирается сделать.
Бевинс все никак не мог попасть ключом в замок, но, наконец, ему это удалось, и дверь открылась. Холл не был освещен, но свет хлынул туда из коридора. Бевинс начал было входить в холл, но на пороге резко остановился, и душа его от страха ушла в пятки.
Там, в холле был какой-то человек! Бевинс тут же понял, кто это. Хендерсон!
– Фидо! – крикнул он. – Взять его!
И тут, немного протрезвевший от испуга, он вспомнил про большое зеркало в холле. И еще вспомнил, что Фидо безоговорочно подчиняется всем его командам. Зеркало не обманет его, как оно обмануло Бевинса.
Но было уже слишком поздно.
Полный жизненной энергии от Баха и Гранджа, Фидо появился в мгновение ока. И не успел Бевинс прокричать противоположный приказ, который бы означал продолжение жизни, как существо набросилось на него.
Позже Фидо очутился на улице только ему известным способом. Невидимый, он присел на тротуаре, прислушиваясь к мыслям прохожих, которые снова дали бы ему направление и импульс. Своего ума у него не было. Он лишь смутно ощущал, что теперь ему нужен новый хозяин.
