— И стартовать будут. Но сначала сядут. Ведь их строят не на Земле.
— Ага...— Быков вспомнил о внеземном литейном заводе на спутнике «Вэйдады Ю-и».
Там, на высоте пяти тысяч километров над Землей, в условиях невесомости и почти идеального вакуума отливались исполинские корпуса сверхтяжелых ракет. Двести пятьдесят человек — ученых, инженеров, техников и рабочих — управляли солнечными печами, центробежными машинами, сложнейшей литейной автоматикой, превращая многотонные титановые и вольфрамовые болванки в корпуса межпланетных кораблей. Очевидно, там же рождались и «Хиусы»...
— Крутиков и Спицын, пожалуйста! — раздался за спиной голос Ермакова.
Друзья обернулись. Крутиков бросил газету и вслед за Спи-цыным вошел к врачу, тщательно прикрыв за собой дверь.
— Седьмой полигон — идеальное место! — с воодушевлением говорил Дауге. Лицо его было обращено к Быкову, но глаза косили в сторону Юрковского, уже распахнувшего свой шкафчик,— Вокруг — сотни километров тундры, ни одного населенного пункта, ни одного человека. На севере — океан...
Юрковский взялся за сорочку.
— ...По прямой до побережья около двухсот километров...— Дауге вдруг прыснул, но тут же, спохватившись, торжественно провозгласил: — И между городом и океаном распростерлись по тундре пять миллионов гектаров нашего полигона!
Юрковский просунул голову через ворот и теперь стоял в напряженной позе, с обвисшими рукавами, похожий на огородное чучело. Ермаков, уже одетый, прошел к врачу, аккуратно застегнув все пуговицы на халате.
— Отсюда на юг идет железнодорожная ветка и шоссе,— громко продолжал Дауге.— Километрах в четырехстах, около геофизической станции...
— Интересно,— спросил Юрковский задумчиво,— какой кретин это сделал?
— ...м-м-м... около станции, значит, она сворачивает и соединяется с северной транссибирской магистралью у Якутска... Гм... Володя, как твое здоровье?
— Благодарю вас,— сказал Юрковский приближаясь. Сорочку он снял и теперь выразительно играл мускулами, глядя на Дауге исподлобья.— Я совершенно здоров. Я приложу максимум усилий к тому, дружочек, чтобы о вас этого не сказал даже самый скверный ветеринар.
— Володя! — вскричал Дауге.— Это ошибка. Это не я.
— А кто же?
— Это он! — Дауге похлопал Быкова по волосатой груди,— Это, Володя, такой шутник!..
Юрковский мельком глянул на Алексея и отвернулся. Быков, открывший было рот, чтобы принять участие в игре, только кашлянул и промолчал. Юрковский не принимает его в игру —это было ясно. Дауге тоже понял это, и ему тоже стало неловко.
В этот момент дверь открылась, и Ермаков позвал:
— Товарищи, ваша очередь.
Очень довольный таким оборотом дела, Быков поспешно прошел в кабинет.
Сначала их осмотрел врач — жгучий брюнет с фантастическим носом. Дауге он отпустил, не сказав ни слова, но, осматривая Быкова, ткнул пальцем в длинный рубец на его груди и спросил:
— Что это?
— Авария,— лаконично ответил Быков.
— Давно? — не менее лаконично осведомился врач, поднимая нос.
— Шесть лет.
— Последствия?
— Без,— сказал инженер, демонстративно рассматривая докторову переносицу.
Дауге тихонько хихикнул.
Врач что-то записал в толстой книжке, на которой значилось: «Медицинский дневник № 4024. Быков Алексей Петрович», и повел друзей в соседнюю комнату. Там они увидели большой матово-белый шкаф. Врач прицелился носом в Дауге и предложил ему войти в этот шкаф. Дверца шкафа бесшумно закрылась, врач надавил несколько клавиш на пульте с правой стороны шкафа, и тотчас послышалось тихое гудение. На пульте загорелись, перемигиваясь, разноцветные лампочки, заколебались стрелки приборов. Это продолжалось минуты полторы, после чего аппарат звонко щелкнул и выбросил откуда-то белый листок, покрытый ровными строчками букв и цифр. Лампочки погасли, и доктор открыл дверцу. Дауге вылез спиной вперед, потирая плечо.
Врач повернулся к Быкову и весело кивнул ему носом:
— Вперед!
Алексей кашлянул и забрался в шкаф. Там было темно. Прохладные металлические обручи сомкнулись на его плечах и на поясе, прижали к чему-то теплому и мягкому, подняли, опустили. Вспыхнул красный свет, потом зеленоватый, потом что-то кольнуло в предплечье, и Быков почувствовал себя свободным. Дверь, открылась.
Врач, мурлыча себе под нос что-то легкомысленное, внимательно рассматривал листки, выброшенные «шкафом». Это были «формулы» здоровья, полный отчет о состоянии организма, а также индивидуальный комплекс обязательных гимнастических упражнений и диетический рацион на период подготовки к старту.. Пометив что-то в «Медицинских дневниках», врач передал .щетки Ермакову и сообщил, что такие осмотры будут проводиться еженедельно.
Ермаков поблагодарил и вышел.
— Что это за ящик? — спросил Алексей Петрович у Дауге, одеваясь.— Инкубатор для взрослых? Электронный вариант шкатулки Пандоры?
— Кибердоктор, электронная диагностическая машина,— сказал Дауге.— Все бы хорошо, но она делает уколы. Терпеть не могу уколов!
Они вошли в лифт и поднялись на пятый этаж, в столовую. Это был огромный пустоватый зал, залитый розовым светом северного солнца. Почти все столики были свободны. Завтрак либо уже кончился, либо еще не начинался.
— Вон наши,— сказал Дауге.
Экипаж «Хиуса» занял два сдвинутых столика у самого окна. За ними уже сидели оба пилота и Ермаков. Быков отметил, что у толстяка Крутикова несчастный вид. «Гордость советской астронавтики» сидела, сгорбившись, над стаканом молока, крошила сухой хлеб и с невыразимой тоской поглядывала на тарелку Спицына. Черноволосый Богдан терзал дымящийся ломоть сочного бифштекса.
Как ни странно, но завтрак был подан уже по новым рационам. Быков с некоторым недоумением съел целый салатник душистой травки, очистил тарелку овсяной каши, умял два куска отличной ветчины и принялся за яблочный сок. Дауге было подано мясо.
Иоганыч поднял вилку и нож и осведомился:
— Что же сказал тебе врач, Михаил Антоныч?
Крутиков покраснел и уткнулся в стакан.
— А я знаю,— объявил подошедший Юрковский.— Он, наверное, долго и нежно держал Мишу за складку на животе и популярно объяснял, что чревоугодие никогда не было украшением межпланетника.
Крутиков молча допил молоко и потянулся было к вазе со сдобным печеньем, но Ермаков негромко произнес «гм», и штурман поспешно убрал руку.
После завтрака Краюхин объявил, что приехал Усманов, один из конструкторов нового маяка. Усманову поручено обучить экипаж сборке и эксплуатации «этого замечательного достижения технической мысли».
