Они наблюдали города будущего, устремленные под самые облака или опущенные на океанское дно, и жителей тех городов в непривычной, часто меняющейся одежде, в зависимости от того, где были эти люди: в рабочих помещениях или квартирах, в транспорте или на отдыхе. Все было интересно, словно ты сам ходил по многоярусным мостам или летал как птица с вышины одного зеленого дерева на другое...
Вознеслась на экране древняя башня, и Пап пояснил, что это восстановлена Вавилонская башня.
За городом небо вспыхнуло в веселой пляске огней, создавших разные картины, и Пап высказал предположение о новейшей живописи. А многие другие многоярусные строения Пап не смог определить.
Тысячи и тысячи разных лиц землян видели ребята, - все они были прекрасны. Проходили на Земле столетия, сменялись эпохи, развивалась цивилизация, но люди помнили о потерянных в космосе кораблях. Они подбадривали попавших в беду товарищей, приветствовали их энергичными жестами, улыбались им.
- Спасибо вам! - сказал негромко Карен, и его "спасибо" услышала с телеэкранов вся планета.
Два простых слова, произнесенные десятилетним мальчиком, оторванным надолго от родной планеты, вошли во все учебники космонавтики.
Это и был последний сигнал с "Виктории", принятый Землей перед возвращением кораблей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой будущее продолжает прошлое
И все же каждый из пассажиров в бесконечных кадрах выбирал то, что было дорого ему. И каждый переживал увиденное по-своему.
Полчаса тянулись очень медленно. Казалось, что воздух в каюте стал вязким и текучим, словно жидкость, и отгородил зрителей одного от другого. Сгустилась темнота, и раздвинулись стены...
...Олег сидел на деревянном табурете в каменном подвале, под тяжелыми низкими сводами, а перед ним был старый мастер с бородой, в богатой одежде и бархатной шапочке. На фоне распахнутого окна, из которого лился солнечный свет, старик был очень живописен.
"Я давно жду тебя, человек будущего, - медленно и спокойно говорил старик Олегу, - и представлял тебя именно юношей. Кому, как не юности, передают люди нажитую мудрость? Подойди ко мне".
Олег сделал несколько шагов и оказался перед мольбертом. Мастер был рядом.
"Я открыл силу человеческого сердца, аппаратов воздухоплавания и бронированных колесниц, укрепленных фортов и крепостей, подводных кораблей и приземляемых систем - многое из того, что века спустя может пригодиться людям, но сам себя я считаю прежде всего художником. Смотри".
И он открыл холст.
Таинственное лицо женщины смотрело на Олега. Мальчик замер перед знаменитым портретом. Улыбка Джоконды тянула его к себе.
"Я очень хочу стать художником, - с трудом шевеля губами, сказал Олег. - Но никогда не буду таким великим, как вы".
"Люди исследовали состав моих красок, - услышал он тяжелый голос художника, - не понимая, как можно обычными мазками передать саму жизнь. А секрет прост: запомни навсегда любимого человека и постарайся рассказать о нем другим..."
Темнота сгустилась, и Олег, напрягая зрение, с трудом различал застывшую навечно улыбку портрета...
Карен очутился в палатке. Загорелый до черноты человек в одних трусах стоял перед ним и весело спрашивал:
"А где Прилипала?"
Карен пожал плечами, не понимая, что с ним произошло. За стеной палатки что-то грозно вздыхало, и по равномерному шуму мальчик понял, что это море.
"Как же так! - взмахнул руками веселый человек. - Именно тебя, мальчик будущего, и должна увидеть моя Прилипала... А то она не поверит, что космос освоен людьми как собственный дом!.."
Человек улыбнулся, и лицо его стало озорным, очень знакомым. Карен даже попятился: неужели первый космонавт?!
"Понимаешь, - азартно говорил человек, жестом усаживая Карена прямо на пол и садясь по-турецки возле него. - Прилипала потому и Прилипала, что от нее ни минуты нет покоя. В море она мне мешает плавать, в мертвый час закидывает вопросами, а про космос не верит: хочет увидеть сама. Очень вредная Прилипала!"
"Я готов рассказать о Ближнем и Дальнем космосе, - сказал чуть удивленный Карен. - А кто же она - Прилипала?"
"Да моя младшая дочь! И знаешь, я с ней полностью согласен: прежде все нужно увидеть и прочувствовать самому. Тогда тебе поверят. Ну, идем искать Прилипалу?"
Они вышли из палатки на берег... Как вдруг набежавшая волна подхватила Карена, вернула в привычный космос...
Алька сидела на корточках посреди раскаленной пустыни и чертила на песке длинную формулу. Солнце било в песок, блеск жег глаза, но Алька боялась поднять голову. Она слушала знакомый голос отца.
"Плюс здесь более логичен, чем минус. И увенчать надо все бесконечностью. Понимаешь меня, Алька? Что значат твои сегодняшние труды? Ты прошла со мной много километров по пустыне, мы оба чертовски устали, хотим есть и пить, почти дымится на солнце наша дубленая шкура, но мы не сдаемся. Впереди - ориентир, мерцающий огонек. Может, это наш дом, или звезда, или просто обман зрения, - мы идем дальше, потому что там, впереди, нас с тобой ждут. А понимаешь, Аленок, что это значит, когда ждут? Ничего не страшно вокруг! Можно сделать все невозможное. Это и значит счастье - счастье жить!"
Алька резко подняла голову. И не увидела ничего, кроме бесконечного блеска. Тогда легким взмахом руки она стерла на песке только что открытую формулу счастья...
Пап бежал по отлогому берегу океана. Был прилив, и шипящая пена настигала, почти касалась его ног.
Пап бежал очень быстро, опережая волну.
А навстречу ему бежала светловолосая девушка.
Пап задыхался от бега. Он не знал точно, кто она. Девушка была еще очень далеко. И он напрягал все силы, чтобы поспеть к ней раньше упругой волны...
Штурман открыл глаза, осмотрелся.
Двое мальчишек и девчонка на месте, в своих креслах. Клюют носом, трут кулаком глаза. На стенах - полотна знаменитых художников, портреты покорителей космоса и далеких планет. Ребята, наверное, утомились, забылись в коротком сне.
И он, штурман, не выдержал напряжения, на минуту сомкнул веки. Но кто же пригрезился ему? Кто эта девушка, так напоминавшая его рано умершую мать?
В иллюминаторе совсем близко штурман видел светлый круг, венчавший космическую дыру.
Пап упрямо тряхнул рыжей головой: прошлого ни за что не вернешь, даже в обратном течении времени. Это ясно и ребенку!
И вдруг тишину прорезал жаркий шепот.
Пап обернулся: кто это? И увидел Альку.
Алло, алло, планета Земля,
Космический всем привет!
Нас разделила пространства петля
Дорога в тысячу лет!
Алло, алло, планета Земля!
Ты стала совсем другой...
Но мы возвращаемся! Сталь корабля
