Уже давно была пора обедать и Андрей Иванович, вероятно, благодаря постоянному движению на свежем воздухе, не страдал отсутствием аппетита, но настоящий охотник и рыболов умеет презирать и голод, и жажду.
Прошло еще несколько времени и тот же поплавок погрузился в воду, но теперь Андрей Иванович уже был на стороже и потому успел подсечь вовремя. Он сразу почувствовал, что на крючке повисло что-то тяжелое. Сердце охотника, полное радостного ожидания, усиленно забилось… Но — увы! — Это было только одно короткое мгновение: натянутая леса, свистя, взвилась кверху и на конце ее не оказалось ни наживки, ни крючка… Осмотрев конец лесы, Андрей Иванович убедился, что она не оборвана, но перекушена и так ровно, точно обрезана острым ножом. С досадой откинул он в сторону бесполезное удилище и сосредоточил свое внимание на остальных.
Прошло еще несколько времени, сколько именно, Андрей Иванович не считал. Понятно, кто хочет ловить рыбу, тот должен запастись терпением. Андрей Иванович заметил только, что солнце теперь обжигало ему уже левую щеку и поэтому шляпу пришлось передвинуть с затылка на левое ухо.
Но вот на самой толстой лесе, которая могла бы выдержать любого костромского сома, поплавок медленно погрузился в воду. В то же мгновение Андрей Иванович подсек и повел удилище: на крючке, очевидно, сидела пожалуй еще более крупная рыба, чем в первый раз, натягивая осторожно лесу, так что рыба, вероятно еще не опомнившаяся от неожиданности, медленно подавалась за движением его руки, только гибкое удилище под тяжестью ее согнулось совершенно в дугу. Но вот, на известной глубине, леса стала натягиваться так сильно, что Андрей Иванович должен был несколько уступить. Сначала рыба тянула в противоположную от плота сторону, затем повернула вдоль озера, но, встретив сопротивление и здесь, воротилась назад и, наконец, раздраженная болью, начала метаться из стороны в сторону с такой быстротой и силой, что едва не вырывала из рук удилища. Андрей Иванович уже стоял на ногах и, чувствуя, как дрожит и колеблется под ним его утлый плот, следуя за бешеными движениями рыбы, замирал от страха, что вот-вот лопнет его надежная леса и дорогая добыча ускользнет из рук. Нужно было ее замучить, довести до такого состояния, чтобы потом без сопротивления можно было вытащить на плот обессиленную рыбу. Но для этого необходимо не давать ей возможности оборвать лесу.
Если б Андрей Иванович был на своем легком челноке, на котором он, бывало, разъезжал по заводям Волги, он спокойно предоставил бы рыбе тащить его по озеру, подобно тому, как на, Волге водила его громадная щука, пока не замучилась до того, что позволила, наконец, выволочь себя на берег. Разве обрезать якорь, который мешает плоту свободно следовать за движениями рыбы? Не спуская глаз с того места, где билась рыба, Андрей Иванович освободил одну руку, вынул из кармана складной ножик и, раскрыв его зубами, нагнулся к сиденью, с целью перерезать привязанную к нему веревку якоря. Но в это самое время рыба так сильно метнулась, что плот закачался и ножик, выскользнув из руки, упал в воду.
Тогда Андрей Иванович попытался отвязать веревку. Но так как все его внимание было сосредоточено на движениях лесы, то развязать туго затянувшийся узел ему никак не удавалось, тем более, что, взволнованный борьбой с водяным чудовищем, он весь дрожал от нервного возбуждения и рука плохо его слушалась. Все мысли его сосредоточились на том, чтобы не упустить добычу, но для этого, прежде всего, было необходимо освободиться от якоря. Но как это сделать?
К счастью, наскоро сколоченное сиденье, к которому была привязана веревка, недолго могло сопротивляться бешеным скачкам рыбы. Андрей Иванович скоро заметил, что оно совсем съехало на сторону и держалось только на двух-трех деревянных гвоздях, которыми было прибито к поперечным брусьям. Он тотчас же воспользовался этим обстоятельством и несколькими ударами ноги помог ему оторваться и от этих гвоздей. Но когда сиденье упало в воду, плот, сразу освобожденный от якоря, с такой стремительностью сдвинулся с места, что Андрей Иванович едва не упал в воду. С трудом удержавшись на ногах, Андрей Иванович тотчас же опустился на колени и в этом более устойчивом положении предоставил своему плоту плыть, куда его потащит рыба. Держа удилище обеими руками, он то несколько натягивал, то отпускал лесу, сообразно большей или меньшей стремительности рыбы: так хороший кучер, то подбирая, то ослабляя поводья, управляет бегом своей горячей лошади… А лошадь попалась Андрею Ивановичу не только горячая, но даже — бешеная. Она то кружила плот по середине озера, то почти с быстротой локомотива тащила его несколько времени в одну и ту же сторону, то, вдруг бросившись назад, утаскивала лесу под плот и с тою же быстротой тянула его в обратном направлении. Тогда Андрею Ивановичу приходилось с большим трудом освобождать лесу из-под плота, из боязни, чтобы она не перетерлась об его край.
Обливаясь потом, измученный не менее своей добычи, он весь вымочился, ползая с одной стороны плота на другую, изрезал и ободрал себе руки, но все еще крепко держался за лесу, в надежде, что настанет, наконец, время, когда это чудовище утомится и вместо того, чтобы таскать его по озеру, само пойдет за ним и позволит вытащить себя на берег.
Ожидания Андрея Ивановича, казалось, начинали уже сбываться. Мало-помалу движения рыбы теряли свой бешеный характер. Она все еще металась из стороны в сторону, но уже не так быстро и порывисто, как прежде. Раза два она поднималась к поверхности воды. В первый раз Андрей Иванович успел разглядеть только белое брюхо, усеянное темными пятнами, и широкий хвост, обрамленный сплошным плавником, как у сома: в другой раз из воды на мгновение выставилась голова, похожая на налимью с широким, безобразным ртом и огромными, неподвижными глазами, и вспенив взволнованную поверхность, снова скрылась в глубине озера. Наконец плот остановился и рыба, едва натягивая лесу, как будто отдыхала, готовясь к новой борьбе.
Андрей Иванович воспользовался этим минутным затишьем. Он обмотал лесу несколько раз вокруг ноги, чтобы дать отдых изрезанным рукам, и вытянувшись всем телом, достал весло, откатившееся на другую сторону плота. Но только что он опустил весло в воду, чтобы направить плот к тому берегу, где стояла палатка, как рыба рванулась снова и потащила плот за собой. Теперь она, казалось, действовала уже по определенному плану. Должно быть, она успела обдумать свое положение и нашла средство избавиться от беды. Она уже не кружилась посередине озера, не бросалась из стороны в сторону, но тянула плот по одному и тому же направлению прямо к берегу озера, именно к тому его месту, где множество воздушных корней, перепутанных вьющимися растениями, спускались в воду, между зарослями водяных и болотных трав и тростников, и образовали совершенно непроходимую чащу. В этой чаще рыба легко могла оборвать лесу или забиться в такую трущобу, из которой ее нельзя было бы вытянуть никакими средствами. Андрей Иванович вовремя заметил опасность и принялся грести в обратную сторону.
