Глава 8
Обреченный мир
— Гаран!
На меня смотрели широко раскрытые глаза Трэлы.
Кипта быстро обернулся. С искривленных губ сорвалось рычание.
— Дьявольщина! Я думал, ты…
— Умер, Кипта? Нет еще. Твой луч убил другого.
— Трэна?! — вскричала Трэла.
— Нет. Существо из бездны. Его товарищ выследил тебя. Я бы на твоем месте держался подальше от Путей, Кипта. Конечно, в том случае, если ты живой переступишь порог этой комнаты. Что будет: сталь против стали, или голая сила? Между нами счеты…
Он захохотал мне в лицо. Его минутное замешательство исчезло.
— Не думаешь ли ты, что я стану драться с таким как ты, солдат? Здесь я хозяин, и ты скоро это поймешь.
Он отступил к дальней стене. Трэла закричала, предупреждая меня. Я прыгнул к нему, но опоздал: стена за ним как бы растаяла, и он исчез. Я ударился о твердую поверхность и тяжело грохнулся на пол.
— Он скользкий, как ящер из глубин, — сказал Закат.
Разъяренный падением, я мог бы попытаться сломать стену, но бесполезность такой попытки была очевидна. Поэтому я оглянулся в поисках двери, чтобы пуститься вслед за Мастером Кума.
— Нет! — Трэла оттащила меня назад. — Сейчас не время для личных распрей или мести. Смотри!
Она указала на лежавшую на полу пластинку. На тусклой черной поверхности горели крошечные искорки.
— Что это? — с недоумением спросил я.
— Гибель идет на Кранд и на всех нас!
Я еще никогда не слышал от нее такого тона печальной уверенности.
— Не понял? Это карта неба, звезд миллионов и миллионов миров, делящих с нами эту вселенную. Один из этих далеких миров сошел со своей орбиты и мчится в пространстве — снаряд, нацеленный богами на Кранд! Сотни и сотни лет он шел к нам, и было время, когда мы могли избежать гибели… — Она замялась, ее пальцы дергали рваное платье, — …могли уйти, понимаешь? И спокойно ждать, пока разрушение пройдет мимо нас! Но Кипта погубил этот наш единственный шанс. Ему нужна была энергия для его отвратительных опытов, и он совершил непростительную вещь, деяние, которое Ученые еще сто тысяч лет назад поклялись никогда не совершать: он использовал энергию нашего Солнца! И это нарушило тонко сбалансированный ритм нашей солнечной системы. Мало по малу, наша орбита изменялась. Мы, каста Ученых, знали это, знали с самого начала, но не могли установить причины. Теперь мы видим эту причину — но уже поздно!
— Но Кипта… Он же понимал, что это грозит разрушением…
Она дико захохотала, топая по светящимся точкам, изображавшим звезды.
— Кипта умен и хитер, он не попадет в собственную ловушку. Он решил покинуть Кранд, найти новый мир и завоевать его с помощью своего темного знания. Кранд будет предоставлен своей судьбе, а Кипта эту судьбу обойдет!
— Но Ученые… — начал я.
Она некоторое время смотрела на меня. Дикое выражение сошло с ее лица, и она снова стала спокойной женщиной с крепкими нервами, какой она была, когда играла роль Айлы во дворце удовольствий в Сотане.
— Ты вправе упрекать меня, Гаран. У нас уже нет времени для пустых слов и бесцельных действий. Пойдем обратно в Ю-Лак, посмотрим, что можно сделать. И давай скорее, пока Кипта не вернулся со стражниками.
— Значит, опять по Путям, — решил я. — Сейчас весь Кум против нас. Только вот мост…
— Там увидим, — сказал Закат, — когда придем… Слушайте! — Откуда-то из стены донеслось бормотанье. Трэла бросилась ко мне.
— Идут! Кипта и…
— А мы уходим. Пошли!
Мы снова прошли через внушающую ужас лабораторию, мимо содержащихся там чудовищ, через обе тяжелые двери во мрак Путей. Тут Трэла крепко прижалась ко мне, потому что у нее не было наших пробивающих тьму линз, и она шла как слепая, однако мне эта ситуация не казалась такой уж неприятной.
Мы ковыляли по гребневидной дороге, когда эхо донесло до нас звуки погони. Трэла остановилась, опираясь рукой о стену.
— Вы идите, — прошептала она чуть слышно. — Идите в Ю-Лак. Я не могу.
Я засмеялся, однако нашел в ее словах зерно мудрости.
— Ты права, один из нас должен остаться и задержать их. Закат, бери принцессу, и идите!
— Неужели ты не видишь, Гаран? Меня уже не держат ноги. Дай мне свой лучемет…
Тут я понял, что она действительно выдохлась. Значит, было только одно решение. Я повернулся к Закату:
— Иди!
Он упрямо покачал головой. Я вынужден был пустить в ход свое последнее оружие:
— Это приказ! — резко сказал я.
Он поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза.
— Если ты приказываешь, я должен повиноваться. Ты не оставляешь мне ничего — даже чувства собственного достоинства.
Он повернулся и пошел — медленно, как будто прожитые годы вдруг навалились на него. Трэла взглянула на меня:
— Иди, иди! Не оставляй хоть этого на моей совести.
Я улыбнулся.
— Я предвидел это три года назад, но, вероятно, смутно. Моя судьба — служить тебе, Леди, и так будет до конца. Ты от своих щедрот дала мне кое-что для борьбы, и Оун добр ко мне, потому что я до конца буду видеть тебя.
— Гаран! — она открыто смотрела на меня. — Гаран, раз это конец нам и Кранду — его глупые обычаи теперь не имеют значения. Гаран, неужели ты не понимаешь? Я твоя, как была твоей три долгих года, когда минуты, часы, дни были пронизаны мыслью о тебе. Нужны ли нам легкое ухаживание, сентиментальный флирт? Мы знаем!
Ее руки обвились вокруг меня, ее губы крепко прижались к моим. Пути, Кипта, Кранд — все было забыто в розовом тумане сбывшейся мечты. Трэла была моей! Моей! Ее нежное тело трепетало в моих руках, ее чудесные волосы, о которых я столько времени грезил, щекотали мою шею…
Так мало мгновений украли мы у времени, так скудна была наша нежность, однако она обогатила мою жизнь навечно, и я знал — много ли, мало ли осталось мне дней, я гордо пройду по ним, благодаря этим мгновениям.
— Значит, это наш конец? — прошептала она.
Желание жить вспыхнуло во мне, и я не хотел больше покорно ожидать грозной судьбы.
— Если мы дойдем до моста… — Я понял ее, и мы пошли.
Жуткое окружение, видимо, пугало наших преследователей, и они шли медленно, но все-таки продвигались вперед, поскольку звуки позади стали громче. Но теперь я был полон воли к победе и мне казалось, что моя сила возрастает с каждой минутой. Временами нам приходилось останавливаться, и после короткого отдыха Трэла снова шла твердым шагом впереди меня, освещая путь лучевым стержнем. На нашей последней остановке до моста я заставил ее надеть мою защитную кольчугу, а себе оставил только отделяющуюся маску. Воздух Путей холодил и увлажнял мою кожу, поскольку я был до пояса голым, но зато Трэла была защищена.
