Взгляд Хью медленно перемещался по огромной громаде Арго и остановился.
— Насколько это нас касается, — медленно начал он, — эта неожиданность — еще один способ попытаться разузнать, почему дромиды и аураниды находятся здесь в состоянии войны.
— Но ведь они убивают друг друга где-то и в других; местах, разве не так?
— Да, и различными способами, из-за еще большего разнообразия причин, как непосредственно мы могли определить… Позвольте заметить для записи, что сам я лично не придерживаюсь теории, что информацию на этой планете можно получить, сожрав того, кто ею обладает. Ибо, во-первых, могу показать вам больше те районы, где, похоже, дромиды и аураниды сосуществуют совершенно мирно, чем где этого нет. — Хью махнул рукой. — На Земле нации никогда не были идентичными. Почему же нам следует ожидать, что на Медее повсюду будет то же самое?
— Однако на Хансонии… вы говорите — война?
— Это лучшее слово, которое я подобрал. О да, ни одна из групп не имеет правительства для выпуска официальных заявлений. Но тот факт, что все больше и больше за последние двадцать лет — по наблюдениям людей, если не раньше — дромиды на этом острове с дьявольским упорством убивают ауранидов. Уничтожают их! Аураниды — пацифисты, но они действительно защищают себя, иногда предпринимая активные действия, вроде засад. — Хью скорчил гримасу. — Я следил за несколькими схватками и исследовал результаты еще большего числа. Мало приятного! Если бы мы в Порт Като могли стать посредниками, принесшими мир, что ж, я бы подумал, что одно только это могло бы оправдать присутствие человека на Медее.
Пока он старался воздействовать на нее своей добротой, он не становился лицемерным. Прагматик Хью тем не менее время от времени спрашивал себя, а имеют ли люди право находиться здесь. Разностороннее научное изучение было невозможно без самообеспечивающейся колонии, где был бы минимум людей, большинство из которых не являлись бы учеными. Он, к примеру, был сыном рудокопа и провел большую часть своего детства в глубинке. Верно, предполагалось, что поселения не будут увеличиваться дальше их нынешнего уровня, и самая большая из этих лун была в достаточной степени враждебной, чтобы дальнейший рост поселений казался невозможным. Но… хотя бы просто одним своим присутствием, если ничем другим, земляне уже совершили необратимые воздействия на обе туземные расы.
— Вы не можете спросить у них, почему они сражаются? — удивилась Кризоула.
Хью криво ухмыльнулся.
— О, конечно же, мы можем. Но лишь тогда, когда овладеем местным наречием для повседневного использования. Если не считать того, продвинется ли наше понимание настолько глубоко.
— Послушайте, я специалист по дромидам, она же специалист по ауранидам, и мы оба упорно работаем, стараясь добиться дружеских отношений с отдельными индивидуумами. Это хуже для меня, потому что дромиды не приходят в Порт Като, как аураниды, которые могут появляться в любое время. Они признаются, что обязаны попытаться убить ауранидов… и также сожрать их, кстати, это главный символический акт. Дромиды согласны, что это является оскорблением нашей гостеприимности. Поэтому мне приходится отправляться в их лагеря и хибарки на встречи с ними. Несмотря на эти трудности, она не чувствует, что добилась большего, чем я, прогресса. Мы в равной степени сбиты с толку.
— Что говорят автохроны?
— Ну, оба вида признают, что некогда они жили вместе в дружеских отношениях… немного либо прямо, либо косвенно контактируя, но испытывая значительный интерес друг к другу. Затем, двадцать или тридцать лет назад, все большему и большему числу дромидов не удавались попытки воспроизводства. Все чаще и чаще отвергнутые сегменты не приходят к соглашению — и умирают. Вожди решили, что аураниды — результат ошибки и должны быть уничтожены.
— Почему?
— Символ веры. Нет оснований полагать, что мне удастся в этом разобраться, однако я предположил мотивацию, вроде желания иметь козлов отпущения. У нас есть патологи, исследующие действительные причины, но, представьте себе, сколь же долго это может занять времени. А тем временем нападения и убийства продолжаются.
Кризоула исследовала пыльную землю.
— Изменились ли в некоторой степени аураниды? Дромиды могли бы затем прийти к заключению post hok, propter hok.
— Гм-м! — Когда она пояснила, Хью рассмеялся.
— Боюсь, что я не такой уж культурный человек, — начал он. — Скалистые крысы и кустарниковые рейнджеры, среди которых я рос, уважают учебу — мы не выживем на Медее без этого, — но они не требуют, чтобы мы слишком уж наваливались на нее. Я интересовался ксенологией, потому что мальчишкой у меня был друг дромид, и я провел с ним полный цикл, от женского до мужского состояния и до постсексуального. Это захватило мое воображение — жизнь, являющаяся такой экзотической.
Его попытка повернуть разговор на личные каналы не достигла успеха.
— Что сделали аураниды? — потребовала ответа Кризоула.
— О… У них возникла новая… нет, не новая религия. Это подразумевает особую форму жизни. Назовите это новым Путем, новым Дао. Он включает постепенное перемещение на восток вдоль океана, чтобы принять смерть на холодном Дальнем континенте. Каким-то образом это трансцедентально. Пожалуйста, не спрашивайте меня, как и почему. Ни я… ни Ян… не можем понять… почему дромиды полагают столь ужасной вещью то, что делают аураниды. У меня есть несколько догадок, но это просто догадки. Она шутит, что они все — фанатики.
Кризоула кивнула.
— Культурная пропасть. Пусть у современного материалиста, слегка умеющего сопереживать, оказалась машина времени, и, отправься он в прошлое в Средние Века на Землю, чтобы попытаться разузнать, что вызвало Крестовый Поход или Джихад, ему бы это показалось бессмысленным. Несомненно, он пришел бы к выводу, что всякий, с кем он общался, псих, и единственный возможный способ достижения мира — полная победа одной из сторон. Что неправильно, как мы знаем сегодня.
Мужчина понял, что эта женщина думает так же, как и его жена. Кризоула продолжила:
— Может быть, именно влияние человечества привело к этим изменениям, возможно, косвенным образом?
— Быть может, — признался он. — Конечно, аураниды распространяются широким фронтом, так что те истории на Хансонии, которые мы смогли перехватить, из вторых-третьих рук, относительно Рая, ведут свое происхождение от людей. Я считаю естественным полагать, что Рай располагается в направлении захода солнца. Никто никогда и не пытался обратить туземцев в нашу веру. Но туземцы время от времени интересуются нашими мыслями. А аураниды — заядлые создатели мифов и могут ухватить суть любой концепции. Они также могут пребывать в состоянии экстаза. Даже перед лицом смерти.
