мигают диодами индикаторов с двенадцати до двадцати по будним дням и с двенадцати до семнадцати по выходным. И через полторы тысячи квадратных футов офисного пространства (бывших апартаментов в Карно-билдинг) тянется вереница искателей последней истины, или Священного Грааля – в общем, истинной любви.
Вот в эту Валгаллу безответных страстей я и явился – с вытаращенными глазами и настолько невинный, насколько это позволяли мне четыре прошлых брака и прочие житейские обстоятельства.
В городе «Нагих Ангелов» более двух миллионов судеб. В том числе и моя.
Начать хотя бы с того, что – несмотря на пример Рэнди Ньюмана – высокие люди относятся ко мне, мягко выражаясь, странно. Я так понимаю, все дело в их комплексах по поводу чудовищных, с хорошего йети, размеров, из-за чего они все силы тратят на заговор, имеющий целью заставить комплексовать людей нормального роста – то есть, футов пяти – пяти с половиной. Этот заговор сказывается в высоте потолков современных кухонь, в том, как они нарочно сажают перед нами в кинотеатрах дылд неестественного роста, а также в том, что честному человеку не купить себе в универсальном магазине костюм подходящего размера, если только не искать в секции для подростков… ну, и в прочих подобных пакостях.
Рост Джеффа Уллмена составляет шесть футов два дюйма.
Я поднялся по лестнице в офис «Больших Надежд», где меня встретило огромное, шаркающее ногами волосатое создание, на поверку оказавшееся тем джентльменом, который прислал мне пригласительное письмо.
Ну, может, и не так странно относятся. Может, это я такой впечатлительный.
Если вы вдруг отвлеклись от нити повествования, напомню, что я шатался по бульвару Вествуд, мне предстояло убить около часа времени, вот я и решил проведать эту дурацкую службу знакомств, о которой мне буквально прожужжала уши моя знакомая, Шерри.
– А, так вы и есть тот знаменитый писатель, о котором мне столько говорили, – произнес Уллмен, мгновенно завоевав мое расположение точным попаданием в мое самое уязвимое место: примитивную жажду популярности.
Мы уселись, и ему удалось обрисовать мне схему работы «Больших Надежд»… правда, делать это ему пришлось в перерывах между ответами на почти непрерывные телефонные звонки клиентов, каждый из которых считал своим долгом похвастаться успешным свиданием. Для человека, не ходившего на свидание по меньшей мере полтора месяца, это оказалось довольно угнетающе.
Мы поговорили еще немного, и это произвело на меня впечатление. Меня всегда интриговали древние брачные ритуалы. И потом, несмотря на высокий рост, Уллмен мне понравился. Он не пытался произвести на меня впечатление, будто затеял «Большие Надежды» исключительно из бескорыстного желания помочь роду человеческому. Он честно представал передо мной бизнесменом, придумавшим интересный и вполне эффективный способ справиться с одной из базовых человеческих потребностей: потребностью в дружбе и любви. А еще он обладал энергией, энтузиазмом и специфическим чувством юмора, напомнившим мне мое собственное. Вот только он был выше.
Вот я и подумал, не написать ли мне рассказ о знакомствах по видеозаписи. Обыкновенно я пишу фантастику, и этот пример использования современных технологий ради общественного блага показался мне достаточно фантастичным. Джеффу Уллмену это тоже показалось отличной идеей.
Однако природа романтических отношений столь сложна, что мне показалось: от собственно процесса знакомств в «Больших Надеждах» мне стоит отстраниться, дабы писать, глядя на все совершенно объективно, не без обаятельной игривости, но стопроцентно правдиво. Я хочу сказать, если бы я начал встречаться, как и другие члены «Больших Надежд», – а поскольку я изрядный зануда, что, если бы все кончилось так себе? Вышло бы, что я пишу только о себе, а вовсе не о службе знакомств, а это вряд ли будет интересно нормальному читателю. Нет, решил я, это будет честный репортаж. Никаких штучек в духе Тома Вулфа или Хантера Томпсона, испытывавших все на собственной шкуре. Простая, неприкрытая реальность. Ничего больше.
Странное дело, Уллмену это пришлось не по душе. Равно как Джоффу Миллеру, редактору «Лос-Анджелес Мэгэзин». Оба настаивали на том, чтобы я лично записался в члены, чтобы лично запечатлел лицо и голос на видеопленке, заполнил положенные анкеты, а главное – на деле встречался с женщинами из базы данных – то есть, допустил, чтобы лица женского пола знакомились с моей видеозаписью, читали мою анкету и – если у них, конечно, хватит безрассудства – запросили личной встречи со мной.
Оба настаивали на том, что это единственная возможность провести серьезное, обстоятельное журналистское расследование. Уллмен напирал на вовлеченность и причастность; Миллера же больше интересовала защита прав потребителя, необходимость лично удостовериться в том, что изголодавшимся по любви полчищам лос-анджелесских леммингов не предлагается путь в пропасть двусмысленных страстей. Еще он пообещал мне достойный гонорар, куда более достойный, чем те гроши, которые обыкновенно полагались подельщикам, работавшим на Миллера.
И, конечно же, долг перед обществом и преданность честной журналистике поколебали мою решимость. Как это сформулировал Бертольд Брехт: «Каждый день я иду на рынок, где продается и покупается ложь; надеюсь только, мое место среди продавцов».
Итак, дорогие друзья, снова ринемся в пролом… будьте так добры, не думайте, что этот пролом ведет в канализацию. Спасибо.
Первым делом я заполнил анкету. Привожу вам ее примерное содержание.
Кассета № 43
АНКЕТА УЧАСТНИКА
Личные данные
Имя: Харлан
Членский номер: Х-666
Дата рождения: 27 мая 1934
Цвет глаз: голубые
Цвет волос: каштановые
Рост: 5 футов 5 дюймов
Вес: 139
Род занятий: писатель (книги, кино и ТВ)
Место рождения: Кливленд, Огайо
Семейное положение: четырежды разведен
Курение: трубка
Алкоголь: не пью
Число сожителей на попечении: нет.
Предпочтения к религиозной принадлежности партнера (если имеются): не хотелось бы встречаться с каннибалами, сатанистами или евангелистами. За этим исключением никаких предпочтений нет.
Предпочтения к расовой принадлежности партнера (если имеются): нет
Любимые занятия: путешествия; чтение; писательство; долгие, элегантные застолья в экзотических ресторанах и в хорошей компании; спорить; смотреть кино без конца; обниматься; катать шары; ходить на вернисажи и стараться ничего там не купить; шопиться; смеяться над собой; смеяться над другими; да, больше всего: бездельничать с друзьями или интересными незнакомцами и трепаться с ними о мире, полном интереснейших вещей. Должен признаться: теннис и гольф я считаю скучнейшими занятиями. Шахматы – ничего, потому что за игрой можно беседовать… а вот нарды или хоккейные матчи нагоняют на меня тоску. Мне кажется, единственное, что стоит потраченных времени и энергии – это общество других людей; люди – мой бизнес, и я не могу представить себе, чтобы когда-нибудь до конца открыл для себя тему человеческого сердца, находящегося в конфликте с самим собой (как это сформулировал Фолкнер). Я лучше
