- Не пойду, - ответила Кора. Несмотря на раскаяние и горе, она была в полуобморочном состоянии.
Рядом с ней стоял доктор... знакомый. Ага, она его видела дня три назад в подвале виллы "Ксения". - Приведите ее в порядок, доктор, - сказал Милодар. - Это невозможно, - сказал доктор. - Вы же видите, человек при последнем издыхании... - Спасибо, - просипела Кора. - Она не потеряла чувства юмора, - возразил Милодар. - Значит, будет жить. Но я объясняю вам все самым простым языком. Мы не знаем, что они там сделали с телом Миши Гофмана. Может быть, он в коме, может быть, они заморозили его тело - может быть, мозг его не разрушен болезнью. Мы не можем оставить агента погибать, если остается хоть маленькая надежда перенести его мозг в другое тело.
- Введите туда сотрудников, поговорите с тамошними военными, объясните им ситуацию...
- Доктор, вы сами не уверены в том, о чем говорите. Сколько это займет времени, при условии, что мы находимся с ними в состоянии войны и они считают, что Земля уже готова для вторжения. Мы должны отражать вторжение, а вы говорите: "Побеседуйте, втолкуйте, объясните!" Чепуха, доктор! У меня есть только одна надежда - Кора Орват. - И как вы себе это представляете? - Очень просто. Вы сейчас приводите ее в рабочее состояние. Заодно давайте ей все, что положено, от чумы. - Она не справится.
- Кора, - спросил Милодар, - если мы сейчас тебя подправим, ты согласна пойти туда обратно? Ты только не бойся. Я буду с тобой.
- Я не боюсь, комиссар, - сказала Кора. - Я не смогу.
- Молодец, - сказал Милодар. - Носилки! Вертолет! Флаер! Даю вам, доктор, пять минут. Через пять минут мы вылетаем обратно в параллельный мир.
- Это невозможно, - ответил доктор, но уже начал обрабатывать Кору. Во флаере, пока перелетали на базу управления. Кору ввели в интенсивный сон. Три секунды сна были равны десяти минутам.
Пока Кора еще спала, ей полностью перелили кровь, сменили костный мозг и очистили внутренние ткани от вирусов двухдневной чумы.
Когда она пришла в себя, в глубокой уверенности, что проспала десять часов, и лишь голова гудела не столько от чумы, как от экзерсисов, произведенных медиками, но в целом, хоть и слабенькая, она чувствовала себя готовой к любой борьбе за справедливость.
Она приподнялась на постели, медики отпрянули, потому что не были еще готовы к столь быстрому ее выздоровлению, по подвалам виллы "Ксения" прозвенели звонки и проревели сирены, призывая к одру Коры комиссара Милодара и милейшую старушку Ксению Михайловну Романову, также готовую к завершающей фазе операций.
- Нормально? - Милодар вбежал в бункер. Был он одет странно и для Коры непривычно. Не будучи еще кадровым работником ИнтерГпола, она не подозревала, что каждый агент, инспектор или комиссар имел несколько форменных мундиров на различные случаи жизни. И сейчас ей пришлось увидеть комиссара Милодара в боевом мундире парадного толка, каковой надевается лишь для ежегодного парада организации в Галактическом центре и символизирует победу над силами беспорядка. От светло-голубого, частично отражавшего свет, туго облегающего мундира с пышными буфами, украшенными горящими переливчатыми эполетами, до высокого головного убора, имеющего происхождение от треуголки Наполеона, но украшенного белыми страусовыми перьями и обильно расшитого золотом, до тяжелых на вид сапог с врезанными в подошвы выдвигающимися бритвами, способными распилить стальную дверь, до, наконец, орденов и знаков, украшающих грудь комиссара, он был мечтой солдафона, сказкой для недоигравшего в детстве фельдмаршала и источником трепета для тех, кто до старости останется в душе капралом.
- Побежали, - сказал Милодар Коре. - Пока переход открыт. Мы им не мешаем. С минуты на минуту они намерены двинуть в него войска. Генерал Лей на белом коне уже гарцует на площади с их стороны. - А мы куда? - еще слабым голосом спросила Кора. - Ты знаешь - спасать и жестоко мстить! воскликнул Милодар, который тоже недоиграл свою роль в детстве.
- Ах... - Кора поднялась, и ее повело в сторону. Медики подхватили ее, и этим воспользовались костюмеры, вбежавшие за Милодаром. В две минуты Кора была полностью облачена в мундир, подобный мундиру Милодара, однако, хоть она уступала ему в количестве нашивок и блесток, сама тонкая, с высокой грудью, фигура молодого агента еще более привлекала к себе внимание.
- Все! - крикнул Милодар. - Все, все, все! Побежали!
- Сколько времени? - спросила Кора, все еще опустошенная и дезориентированная. - Сколько прошло?
- С тех пор как ты вернулась, прошло восемнадцать минут. Так что ты понимаешь - времени в обрез. - Восемнадцать минут? Я думала, что часов десять. - Эффект мгновенного сна, - заметил доктор. Кора больше не тратила времени и усилий на разговоры - она поняла, что, несмотря на неутоленное желание свалиться и спать еще несколько дней, она сейчас пойдет и выполнит желание Милодара... Это же и ее желание! Если осталась хоть крохотная надежда отыскать Мишу и вернуть его к жизни, то она должна попытаться...
- Взгляни, - велел Милодар, когда они проходили мимо зеркала.
Кора остановилась, замерла, не в силах понять, что за сказочные, словно райские птицы и притом грозные существа глядят на нее - это же Милодар и она... Милодар подхватил Кору.
- Только не терять равновесия, когда будешь там! Они вошли в следующий зал. - Приготовься, - приказал Милодар. Впереди стояли два саркофага. Они стояли вертикально, торчком, и оттого, что так не бывает, у Коры мелькнуло странное сравнение с музеем в процессе эвакуации. Створки саркофагов открылись. - Идем, идем, -сказал Милодар. - Зачем? - спросила Кора.
- Неужели ты думаешь, что мы отправимся туда в естественном виде, чтобы любой сбрендивший полковник мог нас пристрелить?
Милодар первым ступил в саркофаг. Коре ничего не оставалось, как, стараясь не шататься, последовать его примеру.
И тут с ее телом произошла странная перестройка, которая была куда как знакома Милодару и некоторым другим сотрудникам ИнтерГпола, которые заменяли себя в ответственных и опасных местах собственными голограммами, но для Коры оказалась в новинку.
Она понимала, что с ней что-то происходит в этом темном саркофаге.
Будто она, подобно куколке, вылезает из своего твердого кокона и приобретает бабочкину свободу движений и возможность воспарить над миром.
И когда передняя стенка саркофага растворилась, как дверца шкафа, и она оказалась на улице перед виллой "Ксения", то эта легкость показалась ей восхитительной. Она посмотрела направо - там из подобного саркофага выскользнул такой же легкий и знакомый ей именно этой легкостью комиссар. Но она знала, что означала такая легкость у комиссара: это значило, что он собственная голограмма.
