Неужели и она голограмма тоже? О чем она и спросила комиссара. Разумеется, - ответил тот, - я же предупреждал тебя, что люблю свою жизнь и надеюсь, что это - взаимно. - А я? - А ты тоже.
- Значит, я сейчас - моя голограмма? - Разумеется. - А где я?
- Как бы грубая физическая нечистая оболочка? - Называйте, как хотите. Мне она нравится. - Она осталась в хранилище. - В саркофаге?
- Мы их называем гробиками. В каждом моем кабинете стоит по гробику. - Значит, в меня теперь можно стрелять? - Разумеется!
- А я могу проходить сквозь стены? - Это опасно и неопытным сотрудникам не рекомендуется. Можно потерять часть своей субстанции в преграде, и тогда уж это не восстановить. - Я могу остаться без пальчика? - Ты можешь остаться без головки, - в тон ей, так же мягко ответил комиссар.
- Давайте тогда не будем думать о дурном, - сказала Кора. - Пошли?
И они помчались, чуть касаясь ногами земли, к обрыву, где был открыт переход между мирами и вот-вот должно было начаться широкомасштабное вторжение генерала Лея.
Центральная аллея Симеиза выглядела так же удручающе, как при взгляде с параллельной Земли. Так же на лавочках дергались, корчились умирающие люди, медики в белых халатах пытались им помочь, несколько санитарных машин приехали сюда, но горе заключалось в том, что и медики также не имели иммунитета против чумы и почему-то легко и быстро поддавались болезни.
- Господи! - расстроилась вслух Кора. - Неужели вы до сих пор не смогли принять действенных мер?
- А мы и не хотели, - ответил жизнерадостно комиссар.
- Но ведь люди страдают, умирают... - Это тебя не касается, ими займутся специалисты. А ты должна спасти одного больного, моего сотрудника.
- Мне не очень нравится, комиссар, - ответила Кора, - что вы достаточно нагло делите мир на две категории...
- Моих агентов и прочих, - продолжил мысль Коры Милодар. - Но это и есть настоящий профессионализм. Каждый мой агент должен знать, что я денно и нощно думаю и забочусь о нем. И если я перестал бдеть и заботиться, значит, этот агент уже не нужен или нужнее мертвый.
От такой наглости Кора умолкла и грустно молчала до самого переходника.
Чем ближе они подходили к обрыву, тем чаще им встречались тела больных чумой или уже умерших от страшного вируса.
- Какой ужас! - вырвалось у Коры. - Ну почему их не увозят?
- У нас не хватает машин и флаеров. Мы дали знать в Москву. Помощь идет!
- Только не перезаразите всю Россию, - заметила Кора, которая, конечно, жалела заболевших, да и о самой себе не знала, вылечилась она уже или нет, но еще больше жалела население, которое может так жутко пострадать.
Обогнувши флаер "скорой помощи", куда больные санитары втаскивали труп девушки, Кора в сопровождении Милодара оказалась над обрывом. Обрыв изменился. Вместо отвесной стены была сделана тщательно обработанная, крутая, но все же наклонная плоскость, обустроенная лестницами, как веревочными, так и вырытыми в скале. А само место перехода в параллельный мир было обнесено столбиками, лампочками, медной проволокой и светящейся полосой, не говоря уж о силовом поле. - Держишься? - спросил Милодар. Держусь, - сказала Кора.
- Не забудь, что ты - голограмма и тебе ничто не угрожает. - Ага, откликнулась Кора, которая далеко не все понимала.
- Тогда скорее. Мы должны войти к ним в мир хотя бы за минуту до того, как они вторгнутся к нам. Иначе начнется такая толкучка, что придется кого-нибудь убить. А где тогда гуманизм? Мне без строгого выговора не обойтись. И ты распрощаешься с первой в своей жизни благодарностью от министра Галактической безопасности.
Работники ИнтерГпола, прижавшиеся к откосу вокруг входа в тот мир так, чтобы их не было видно, махали руками, кивали, подмигивали и подавали дружеские знаки Коре и Милодару, одобряя их и понимая, что товарищи идут на смертельно опасное ответственное задание.
Хлоп! - прорвалась пленка между мирами. Хлоп! - еще раз прорвалась она за спиной Коры. Это прошел комиссар Милодар. И тут Кора зажмурилась.
Она ожидала чего угодно, но не столкновения нос к носу с большим белым жеребцом, который двигался, понукаемый всадником, к переходным вратам.
А за всадником виднелись тупые рыла вездеходов и броневых машин, а еще далее угадывались нестройные колонны солдат в камуфляжных костюмах и противогазах.
Но куда более удивился и испугался незапланированного появления пришельца всадник на белом коне в парадном мундире и броневом шлеме, а именно лично генерал Лей - глазки как горячие точки, скулы под самый шлем и выражение лица самое хулиганское, только нос и рот скрыты маской.
И тут же выражение лица генерала изменилось. Им завладела гримаса обиды, которую испытывает ребенок, протянувший ручку за конфетой и увидевший, что куда более сильный мальчик, а то и взрослый, эту конфету уводит из-под его носа.
- Я - голограмма, я - голограмма, - дважды повторила себе Кора, прежде чем смогла совладать с собой и твердо встать на пути коня, выбравшего этот неподходящий момент, чтобы встать на дыбы и свалить на землю Завоевателя Земли.
От этого сразу остановились, взревев всеми моторами, танки и вездеходы, смешалась в кучу бравая пехота.
И произошло это не столько от неожиданного падения лидера, как от того таинственного и отвратительного для незащищенного глаза сияния, которое испускали мундиры Коры и ее низкорослого спутника.
Для любого солдата и офицера армии, вторгавшейся в неизведанный мир, к тому же обязанных маршировать в напяленной на нос защитной маске, вход в переходник был страшным испытанием: надо было шагнуть в темную неизвестность, и даже присутствие впереди бравого генерала на белом коне недостаточно успокаивало, потому что солдату известно, что генералы всегда каким-то образом умудряются возвратиться домой за пенсией, а солдаты остаются на чужбине под могильным холмиком, одним на целую роту.
Кора задержалась было возле генерала Лея, который пытался, отталкиваясь локтем от земли, вытащить ногу из стремени, но Милодар приказал ей по-французски, чтобы Лей не понял, бежать в административный корпус и выяснить, что там с Мишей. Оправдается ли слабая надежда на то, что человек, пораженный вирусом двухдневной чумы, проводит последние сутки жизни в глубокой коме, схожей со смертью, либо Миша уже погиб окончательно и оживлению не подлежит?
- Беги! - приказал Милодар по-французски. - Ты можешь это сделать быстрее всех. И если найдешь - сразу сигналь мне.
Кора обогнула генерала и затрусила к ближайшему танку.
Очень хорошо и утешительно знать, что тебе не страшны пушки. Но когда ты идешь на пушку и заглядываешь в ее дуло, то сомнения в силе голографии тебя покидают.
