Сейчас на экране была совсем уж странная сцена. Генерал Лей сидел на походном складном стульчике. Напротив него на барабане восседала голограмма комиссара Милодара, хотя Лей не знал о существовании голограмм. И высокие стороны договаривались...
С дикими глазами, тупо повторяя: "Убью! Всех перебью, убью!" полковник приложил револьвер к виску и принялся нажимать на курок.
Кора как зачарованная смотрела, как после каждого щелчка барабан револьвера поворачивался на одно гнездышко - оно оказывалось пустым, снова раздавался щелчок, снова поворачивался барабан. И на шестом движении барабана оказалось, что одна пуля все же в револьвере затаилась...
Полковник рухнул со всего роста, опрокинувшись на койку, где лежал скрючившись, как замерзший младенец, Миша Гофман.
И именно в этот момент в подвал вбежали два наших медика в бронекостюмах, с самодвижущимися носилками на воздушной подушке, похожими на атомную бомбу.
- Какой из них? - глухо спросил первый из медиков через опущенное забрало шлема.
- Верхнего оставьте. Я спрошу комиссара, стоит ли нам его оживлять.
- Не оживишь, - ответил медик, - он же себе мозг разворотил.
- Правильно, - согласилась Кора. - Может, вы проверите Мишу Гофмана? Милодар сказал, что, по нашим исследованиям, человек на второй день этой чумы впадает в кому... значит, можно успеть. - Мы дома посмотрим, ответил медик. Крышка носилок откинулась, манипуляторы осторожно перенесли внутрь Мишу.
Все произошло мгновенно - снаряд уплыл, набирая скорость, а за ним помчались медики. Кора посмотрела на Рай-Райи.
Он был совсем не страшен. Маска сползла с губ, и рот приоткрылся. Усики над верхней губой казались наклеенными.
И тут Кора поняла, что ей Рай-Райи не жалко, хотя бы потому, что и самому полковнику такое понятие было неизвестно. Она вышла из пустого административного здания.
На улице, на ступеньках административного блока, горбился профессор Гарбуз. Как-то успел прибежать сюда с виллы "Радуга".
Увидев Кору, он, разумеется, удивился, а потом спросил:
- Здравствуйте. Вас так быстро вылечили? - Нет, мне еще лечиться и лечиться, - ответила Кора. - Но мне надо было вернуться за Мишей Гофманом.
- Да, - сказал Гарбуз, - наломали мы дров. Вот что значит - не верить в прогресс.
- Но на вас, наверное, никто не сердится, - сказала Кора. - В крайнем случае, мы с Калниным замолвим за вас слово.
- Не знаю, насколько оно будет веским, - сказал Гарбуз. - Все утихло. Думаю, что идут переговоры.
- Да, я только что видела по телевизору, что наш комиссар уже говорит с генералом Леем.
- Значит, моя голова полетит, - обреченно произнес Гарбуз.
Он делился с подружкой своей бедой: будут пороть, потому что потерял ключи от дома. Будут пороть...
- Вы всем еще пригодитесь, - сказала Кора. - Это я точно знаю. Они еще за вас бороться будут.
- Вы так думаете? - У Гарбуза в глазах мелькнула надежда. - Ведь меня нельзя отнести к военным преступникам?
- Пошли, - сказала Кора, увидев, как к административному зданию катит еще один газик. - Может, это мародеры, а мне вас не защитить. Я ведь всего-навсего голограмма, собственная объемная копия.
- Неужели? Я об этом не знал. Расскажите принцип! Гарбуз послушно побежал следом за Корой, и хотя Кора не могла ему толком объяснить принципы развития голографии за последние века, он извлекал из ее рассказа нужные себе детали и ахал от радости. Можно было подумать, что он бросает все и переходит в годографы.
Так, таясь за бараками и кустами, они добежали до перехода. Обстановка там была тихой, мирной, но антураж - внушительным.
Насколько мог видеть глаз, к переходу стягивались и тормозили танковые части, моторизованная пехота и даже кавалерия. За неимением приказа следовать далее, части сдвигались, теснились, и потому Коре с Гарбузом было нелегко протолкаться к месту разговора Лея с Милодаром. Гарбуз жался к Коре, и та прикрывала его своим сиянием. Наконец они оказались возле Милодара. Гарбуз чутьем физика-практика сразу угадал в Милодаре настоящего шефа и зашатался, готовый рухнуть перед ним на колени. Генерал Лей, который вовсе не выглядел подавленным и уничтоженным, сказал:
- Ага, приперся! Не было бы тебя, не пострадали бы люди.
- Разумеется... - сразу согласился Гарбуз. - Разве это он войска сюда привел? - рассердилась Кора, обводя руками воинственные армады Лея. Он нас спровоцировал, - быстро ответил генерал.
Когда Кора с Гарбузом перешли в наш мир, там их встретила Ксения Михайловна. Она помолодела, отлично себя чувствовала и выучила свой урок оказывается, она уже читала какие-то труды Гарбуза. Тот оттаивал от глубокого страха.
Ксения Михайловна повела их в клинику, где под виллой "Ксения" приходили в себя пленники параллельного мира.
Никаких трупов, умирающих, "скорых помощей" и прочих ужасов зараженного мира вокруг не было.
- А где все... - начала было фразу Кора, но старушка улыбнулась и ответила:
- Тебе все лучше объяснит Милодар. Но принцип наших действий заключался в том, чтобы не нарушить ожиданий агрессора. Если агрессор видит то, что рассчитывал увидеть, он морально обезоруживается. И не происходит неожиданных нежелательных инцидентов. А нам они не были нужны. Пришлось пойти на инсценировку страшной эпидемии...
- Эпидемии не было? - Кора устала удивляться. - Ну что же мы, с элементарным чумным вирусом справиться не можем? Это сделать куда легче, чем одолеть панику или парализовать тысячи вооруженных гвардейцев генерала Лея. - Зачем же тогда...
Бабушка имела обыкновение не дослушивать вопрос и отвечать на него правильно:
- Важен был индивидуальный шок. Некто хотел войти на Землю на белом коне и потом стать в виде статуи посреди площади. Вот его-то и надо было сбить с коня. Для этого вы с Милодаром и оделись светящимися новогодними елками.
- Ах, да, - смутилась Кора. - Я так и не переоделась.
- Переоденешься, - пообещала Ксения Михайловна. - Но сначала мы посетим бывших пленников.
Пленники, более-менее пришедшие в себя, томились в обширном подвале виллы "Ксения", обращенной в нечто вроде госпиталя для привилегированных больных. Калнин кинулся к Гарбузу.
- Витя, как я рад! - закричал он высоким голосом. - Я так боялся, что ты сгинешь в этой заварушке! Хочешь чаю? Тут настоящий цейлонский. Ты не представляешь!
У отмытой и вычищенной, может, впервые в жизни, готской принцессы волосы оказались такими пышными, что от всего лица остались носик и сверкающие очи. Кожа ее оказалась матово-белой.
- Мне обещали снять шрам, - сообщил Коре Покревский, не отпуская руки принцессы. Вид Коры его не смутил, видно, потому, что сияние принцессы было куда более ярким.
