Фрэнк Херберт - Дюна

— Все дома могли бы наладить хранение спайса.

— У наших врагов слишком длинные руки, чтобы можно было их победить.

— Император, — сказал Пол, — это значит сардукары.

— К тому же переодетые в форму Харконненов, — добавил герцог.

— В борьбе с сардукарами нам могут помочь Свободные?

— Ты слыхал о Салузе Второй?

— Императорской планете-тюрьме?

— Возможно, есть и другие планеты-тюрьмы. Откуда, по-твоему, берутся сардукары?

— Ты думаешь, что с планеты-тюрьмы?

— Откуда же еще?

— Император требует набора рекрутов…

— Нас пытаются убедить, что сардукары всего лишь великолепно обученные молодые рекруты. Ты слишком доверяешь болтовне об императорских учебных кадрах, Пол. Баланс нашей цивилизации остается тем же: военные силы ландсраата, с одной стороны, и сардукары при поддержке рекрутов — с другой. Но сардукары остаются сардукарами.

— О Салузе Второй говорят, что там настоящий ад?

— Если ты хочешь вырасти жестким и сильным мужчиной, то условия подходящие.

— Как же можно одолеть этих преданных слуг императора?

— Есть проверенные пути: знание их преимуществ, мистическая тайна завета, мысли о разделенном страдании. Это делалось много раз и во многих мирах.

Пол не отводил глаз от отцовского лица — он чувствовал близость откровения.

— Ты не знаешь Арраки, — сказал герцог. — Ее города и гарнизонные деревни ничем не лучше Салузы Второй.

Пол широко открыл глаза:

— Но там живут Свободные!

— Их отряды потенциально так же сильны и свирепы, как сардукары. Однако мы должны запастись терпением, ведь Свободных надо обучить, а также экипировать — это потребует немалых расходов. Но Свободные — там… и драгоценный спайс тоже там. Теперь ты понимаешь, почему мы летим на Арраки, зная о ловушке?

— А Харконнены знают о Свободных?

— Харконнены презирают Свободных, охотясь на них ради развлечения. Они даже никогда не пытались их сосчитать. Нам известно, как обращались Харконнены с тамошним населением. — Металлическая нить из ястребиного клюва на груди герцога сверкнула, когда тот переменил положение. — Теперь тебе понятно, почему наши шансы на их поддержку минимальны?

— Нам надо немедленно начать переговоры со Свободными, — предложил Пол.

— Я уже послал делегацию, возглавляемую Дунканом Айдахо, — ответил герцог. — Дункан — человек грубый и неискушенный в дипломатии, но очень честный. Я думаю, Свободные его полюбят. Если нам повезет, они будут судить о нас по нему.

— Да, Дункан — сама честь, а Гурни — доблесть.

— Как хорошо ты их назвал! — отметил герцог.

А Пол подумал: «Так назвала Гурни Преподобная мать…»

— Гурни сказал мне, что ты хорошо сегодня дрался, — похвалил сына герцог.

— А мне он сказал другое! Герцог громко рассмеялся.

— А я уж было решил, что Гурни тебя захваливает. Он отметил твои изрядные навыки. Так что он говорил о разнице между клинком и его острием?

— Гурни сказал, что в убийстве острием нет страсти и что нужно убивать лезвием.

— Гурни — романтик, — проворчал герцог. Этот разговор об убийстве, начатый его сыном, внезапно встревожил его. — Я бы предпочел, чтобы тебе никогда не пришлось убивать. Но если в этом возникнет необходимость, ты это сделаешь так, как сможешь: острием или лезвием. — Он посмотрел на небо, с которого капал дождь.

Проследив за взглядом отца, Пол подумал о том, что Арраки не знает, что такое падающие с неба капли влаги, и его мысли сразу приняли другое направление.

— Корабли Союза действительно велики? — спросил он.

— Да, велики. Мы полетим на самом большом из них — хайлайнере, потому что это долгий перелет. Мы погрузим в него всю нашу технику и все транспортные средства, но и они займут лишь малую часть его трюмов.

— Разве мы не можем оставить фрегаты здесь?

— Приходится платить за свою безопасность и безопасность Союза. Корабли Харконненов могут подойти совсем близко, и нам нечем будет от них отбиться.

— Я буду наблюдать за всем и попытаюсь увидеть человека Союза.

— Тебе это не удастся. Даже их агентам не удается увидеть человека Союза. Союз очень ревностно блюдет тайну монополии. Не делай ничего такого, что может подвергнуть опасности наши торговые привилегии, Пол.

— Может быть, они прячутся оттого, что изменились… и не выглядят больше людьми?

— Кто знает? — герцог пожал плечами. — Это тайна, которую мы вряд ли разгадаем. У нас есть более насущные проблемы, и среди них — ты.

— Я?!

— Твоя мать хочет, чтобы именно я сказал тебе об этом, сын. Видишь ли, в тебе могут скрываться способности ментата.

Несколько мгновений Пол молча смотрел на отца и наконец произнес с усилием:

— Ментата! Во мне?!

— Хават тоже так считает, сын. Это правда. Хотя лично я думаю, что обучение ментата должно начинаться с младенческих лет, и об этом нельзя говорить, иначе… — Он оборвал себя.

— Понимаю, — сказал Пол.

— Приходит день, — сказал герцог, — когда потенциальный ментат должен узнать, кто он на самом деле. Так наступает конец его пассивности: ведь ментат сам делает выбор: продолжать ли ему обучение, или прекратить его. Никто не может вмешаться, все решает он сам.

Пол потер подбородок. Все специальные виды знания, полученные им от Хавата и от матери: контроль и острота восприятия, знание языков, способность различать нюансы интонации — все это предстало перед ним в новом свете.

— Со временем ты станешь герцогом, сын, — сказал ему отец. — Герцог-ментат — это было бы великолепно. Ты можешь принять решение или тебе понадобится время?

— Я буду продолжать обучение, — уверенно прозвучал в ответ голос Пола.

— Вот и чудесно! — воскликнул герцог, и Пол увидел гордую улыбку на губах отца. Эта улыбка поразила Пола: она придала острым чертам лица герцога неживой вид, сделав его похожим на мертвеца.

Полузакрыв глаза, Пол чувствовал в себе пробуждение ужасной цели. «Возможно, быть ментатом и есть ужасная цель», — подумал он. Но его новое знание говорило ему, что эта мысль неверна.