— Черт! — выругался он. — Да закончи же, о чем говорила.
— Я думаю, — сказала наконец Кати, — что перевороту не дали свершиться септы.
Септы — подумал Ясон. Никогда в жизни про септов он не слышал. Ничто не могло бы поразить его сильнее. Хорошо еще, подумал он, что я не проговорился. Теперь он и впрямь выяснил нечто реальное. Во всем этом лабиринте неразберихи и полуреальности.
Тут небольшая секция стены со скрипом приоткрылась, и в в комнату вошел кот — черно-белый и очень молодой. Кати взяла кота на руки, и лицо ее просияло.
— Философия Динмана, — заметил Ясон. — Обязательный кот. — Он был неплохо знаком с этой точкой зрения; по сути, он даже сам представлял Динмана ТВ-аудитории на одном из своих специальных осенних выпусков.
— Нет, я просто его люблю, — возразила Кати. Гааза ее сияли, пока она несла кота Ясону для внимательного осмотра.
— Но ведь ты действительно веришь, — сказал Ясон, похлопывая кота по маленькой голове, — что владение животным увеличивает у человека эмпатическую…
— К черту эмпатическую способность, — сказала Кати, прижимая кота к груди так, как пятилетняя девочка прижимает к груди своего первого питомца — общую морскую свинку в детском саду. — Его зовут Доменико, — сказала она.
— В честь Доменико Скарлатти? — поинтересовался Ясон.
— Нет, в честь уличного рынка Доменико. Кстати, мы проезжали его, пока сюда ехали. Когда я живу в Малой квартире — в этой комнате, — я езжу туда за покупками. А что, Доменико Скарлатти музыкант? По-моему, я про него слышала.
Ясон сказал:
— Нет, он учитель английского в средней школе имени Авраама Линкольна.
— Ага. — Кати рассеянно кивнула, качая кота на руках.
— Я тебя дурачу, — сказал Ясон, — и это подло. Извини.
Кати с серьезным видом на него глядела, прижимая к груди своего маленького кота.
— Но ведь я все равно не понимаю разницы, — пробормотала она.
— Как раз поэтому это и подло, — пояснил Ясон.
— Почему? — спросила она. — Если я даже таких простых вещей не понимаю. То есть это значит, я просто тупая. Разве не так?
— Ты не тупая, — возразил Ясон. — Ты просто наивная и неопытная. — Он примерно прикинул их разницу в возрасте. — Я живу раза в два с лишним больше тебя, — заметил он. — И последние десять лет благодаря своему положению вовсю терся локтями с самыми знаменитыми людьми на Земле. И еще…
— И еще, — перебила Кати, — ты секст.
Да, эту его промашку она не забыла. Конечно же нет. Можно рассказать ей про миллион всякой всячины, и вся эта всячина была бы забыта десять минут спустя — но только не эта единственная промашка. Что ж, так устроен мир. Ясон уже успел и к этому привыкнуть — именно эта привычка и определяла их разницу в возрасте.
— Что для тебя значит Доменико? — спросил Ясон, меняя тему разговора. Тут же он понял, что смена разговора вышла топорной, но все же пошел дальше. — Что ты получаешь от него такого, чего не получаешь от людей?
Нахмурившись, Кати явно задумалась.
— Он всегда чем-то занят. Каким-то своим проектом. Например, гоняется за насекомыми. Он очень здорово ловит мух — успевает хватать их так, чтобы они не улетали. — Кати очаровательно улыбнулась. — И мне не приходится спрашивать себя: должна я сдать его мистеру Макнульти или нет? Мистер Макнульти — мой связник у полов. Я снабжаю его нужными приемниками для микропередатчиков — тех пятнышек, которые я тебе показывала.
— А он тебе платит.
Она кивнула.
— И все-таки ты ведешь такую жизнь.
— Я… — она с явным затруднением попыталась ответить, — у меня не так много клиентов.
— Чушь. Я видел тебя за работой. Ты классно работаешь. И опыта тебе не занимать.
— Просто талант.
— Но талант тренированный.
— Ладно. Я тебе скажу. Это связано с квартирой на окраине. С моей Большой квартирой. — Кати аж заскрипела зубами, недовольная этим расспросом.
— Нет. — Ясон этому не поверил.
После некоторой паузы Кати сказала:
— Мой муж жив. Он находится в исправительно-трудовом лагере на Аляске. Я пытаюсь вызволить его оттуда, поставляя информацию мистеру Макнульти. Еще год… — лицо ее теперь стало хмурым, а глаза словно обратились вовнутрь, — и он говорит, что Джек сможет выйти. И вернуться сюда.
Так-так, подумал Ясон, ты посылаешь других людей в лагеря, чтобы вызволить своего супруга. Очень похоже на типичную политическую сделку. Вероятно, это правда.
— Это гнусная сделка с полицией, — сказал он. — Они теряют одного человека и получают… скольких ты, по-твоему, уже для них пометила? Десятки? Сотни?
Подумав, Кати сказала:
— Наверное, человек сто пятьдесят.
— Это подло, — сказал Ясон.
— В самом деле? — Она нервно на него взглянула, прижимая Доменико к своей плоской груди. Затем постепенно стала наливаться злобой — выражалось это и у нее на лице, и в том, как она прижала к себе кота. — Да черт с ними со всеми, — прорычала Кати. — Я люблю Джека, и он меня любит. Он мне все время пишет.
Ясон, тоже с внезапной злобой, сказал:
— Подделка. Какой-нибудь наймит полов постарался.
Слезы ручьем хлынули у Кати из глаз; взгляд ее сразу затуманился.
— Ты правда так думаешь? Порой мне тоже кажется, что они подделаны. Хочешь на них взглянуть? Сможешь отличить их от подделки?
— Возможно, они и не подделаны. Дешевле и проще держать Джека в живых, чтобы он время от времени писал собственные письма. — Ясон надеялся, что ей от этого полегчает; очевидно, так оно и вышло. Слезы почти перестали течь.
— А я об этом не подумала, — сказала она, кивая, но пока еще не улыбаясь; она глядела куда-то вдаль, все еще машинально покачивая маленького черно-белого котика.
— Если твой муж жив, — сказал Ясон, на сей раз с осторожностью, — разве в порядке вещей для тебя отправляться в постель с другими мужчинами? Со мной, к примеру?
— Да, конечно. Джек никогда на это не возражал. Даже до того, как его забрали. И я уверена, что он и теперь не возражает. Честно говоря, он даже мне об этом писал. Ну-ка, посмотрим — по-моему, это было месяцев шесть тому назад. Пожалуй, я смогу найти это письмо; у меня все они есть на микрофильмах. Там, в мастерской.
— Зачем?
Кати сказала:
— Я порой проектирую их на экран для клиентов. Так, чтобы потом они понимали, почему я делаю то, что делаю.
В этот миг Ясон решительно не понимал ни какое чувство он испытывает к Кати, ни какое вообще-то должен испытывать. Постепенно, с годами, она оказалась вовлечена в ситуацию, выхода из которой для нее уже не было. И теперь даже Ясон не видел для нее никакого выхода — слишком уж долго все продолжалось. Болезнь успела пустить корни. Семенам зла было позволено взойти.
