— В некотором смысле да, — хмуро признала Джин. — За ней следили, а она слишком много болтала — особенно с Джел.
— Расскажи мне о Джел.
Уставившись на меня неподвижным взглядом, она произнесла:
— А что тут рассказывать? Мы знали об ее интересе к древним технологиям, знали, что она следит за такими, как ты. Мы подложили кое-что поблизости от твоей машины и постарались сделать так, чтобы Джел узнала об этом.
У меня внутри словно что-то оборвалось.
— Так эта ячейка… это фальшивка?
— Нет, она настоящая. Иначе у нас ничего бы не получилось. Я представил себя на своей базе на полу, с молотком в черепе.
— Я мог погибнуть.
— Для подобной операции это приемлемый уровень сопутствующих потерь, — без выражения произнесла женщина.
В одну ужасную секунду все это пронеслось у меня в мозгу. Действительно, на множестве планет множество людей пытается найти артефакты афетеров, но сколько из них похожи на меня? И сколько из них нежелательны, подобно мне? Я решил, что именно из-за моего прошлого какой-то ИР выбрал мою жизнь в качестве «приемлемого уровня сопутствующих потерь».
— И что это за операция? — наконец выдавил я. — Хотите прижать прадоров?
Она рассмеялась.
— Значит, нет.
— Ты самостоятельно выяснил, каковы цели Джел. Не знаю, каким образом…
Она замолчала, глядя на меня, но я не собирался ей ничего объяснять. Она продолжила:
— Если она сможет вернуть уткотрёпу разум, то в ее руках окажется товар, за который прадоры дадут бешеные деньги. Ей за всю жизнь их не истратить. Но здесь возникает проблема: Джел не сможет так просто взять и скормить уткотрёпу ячейку, нельзя и установить ему временный сетевой имплантат. Эта ячейка — продукт сложнейшей внеземной технологии, для создания ее использовался очень редкий язык.
— Ей нужен ИР… или что-то вроде этого…
— Именно; но несмотря на то что некоторые ИРы осмеливаются нарушить законы Правительства, есть границы, которые они ни за что не перейдут. Например, передача живого афетера прадорам находится далеко за этими границами.
— Тогда ИР, принадлежащий прадорам.
— Они имеются только на их кораблях и служат определенной цели. Они лишены гибкости.
— Тогда какого черта…
— Ты когда-нибудь слышал о Пенни Ройяле? — перебила она.
Я почувствовал приступ почти суеверного страха.
— Чушь собачья.
— Никакая не чушь, Ро. Теперь ты понимаешь, что дальше это уже не твоя работа? Ты свое дело сделал.
— Вы поставили в ячейку «жучок».
Джин с покровительственным видом улыбнулась:
— Нет, эта штука слишком мала, а нам надо было воспользоваться подпространственной технологией.
Внезапно до меня дошло.
— Вы пометили уткотрёпа.
— Точно. — Она с минуту смотрела на меня, затем, видимо смирившись, продолжала: — Сигнал поступает постоянно, и данные о местонахождении животного передаются на Кладбище, на корабль Правительства. В тот момент, когда к уткотрёпу подсоединят ячейку, сигнал оборвется; это будет означать, что у Пенни Ройяла имеется и хранилище памяти, и уткотрёп, и тогда в дело вступают большие пушки. Все кончено, Ро. Как ты не понимаешь? Ты свою роль сыграл, и ни я, ни ты больше ничего здесь не сможем сделать. Нам обоим пора возвращаться домой.
— Нет, — сказал я. Думаю, она просто не понимала, насколько пытки и покушение на убийство разозлили меня. — А теперь говори, как найти Джел. У меня к ней есть кое-какие счеты.
Джел не нравилось соседство голема. Големы были либо высоконравственными существами, служившими Правительству (такие не одобряли ее деятельность и были достаточно могущественны, чтобы эту деятельность прекратить), либо — значительно реже — аморальными и вполне могли причинить ей большие неприятности. По поводу этого голема сомнений у Джел не возникало: существо, стоявшее рядом с ней в шлюзе, было убийцей, точнее, дистанционно управляемым устройством, разумом низшего уровня, частью убийцы. Насколько она понимала, подобные вспомогательные големы Пенни Ройяла были рассеяны по всему Кладбищу, часто своими действиями оправдывая это название.
Когда давление в шлюзовой камере выравнялось, открылась внутренняя дверь, ведущая в «Кобаши». Пока Джел снимала скафандр, голем стоял в стороне; это был неподвижный серебристый скелет, внутри его грудной клетки виднелись схемы, вместо суставов были встроены кибермоторы, соединенные в узел в позвоночнике, в глазницах черепа сверкали синие зрачки. Она подумала: добровольно голем подчинился Пенни Ройялу или его захватили силой? Скорее всего, второе.
— Сюда, — сказала она, переодевшись, и повела голема в трюм.
Скелет последовал за ней, клацая по полу металлическими ступнями. Почему на нем не было синтетической плоти и кожи? Чтобы выглядеть пострашнее? Но вряд ли Пенни Ройялу приходилось принимать здесь людей. Скорее всего, оболочки голема просто разрушились бы в этих условиях.
По команде от ее имплантата дверь в переборке со стуком отъехала в сторону, и Джел, надев дыхательную маску, вошла в трюм, часть которого была отгорожена решеткой. В воздухе не хватало кислорода, и человек задохнулся бы в этой атмосфере, но дверь можно было держать открытой, поскольку разница давлений способствовала тому, что кислород из коридора устремлялся сюда. Незначительное увеличение содержания кислорода не должно было причинить вред обитателю трюма; организм его был достаточно крепок, чтобы выживать в различных условиях. Возможно, когда-то он был создан генетиками именно с такой целью. За решеткой, у которой стояли Джел и голем, пол покрывал слой дерна в фут толщиной, мокрый и мягкий, как мох. На стенах были изображены масадианские пейзажи, перекрытые решеткой, чтобы животное, приняв их за настоящие, не попыталось биться в переборки. Откуда-то раздавались звуки, характерные для масадианской степи, и для пущего правдоподобия на травяном ковре валялись триконические раковины.
Уткотрёп выглядел гораздо бодрее и здоровее, чем в застенке Кубера. Как и всякий раз, когда приходила Джел, он сидел в углу на корточках. Она видела его в другой позе только на изображениях, передаваемых камерами. Как будто каждый раз, когда она приближалась, он слышал ее шаги и забивался в угол; однако это было невозможно — трюм был полностью звукоизолирован.
— Субъект кажется подходящим, — сказал голем. — Для установки памяти его необходимо перевести в комплекс.
— Копаю летание получать, — равнодушно произнес уткотрёп.
— Фонетическое сходство их бормотания с языком людей всегда вводило исследователей в заблуждение, — заметил голем.
