Да, заначка — дело серьезное. Однако тут все ясно. Я переключился на здоровяка с фигурой каменотеса и багровой физиономией. Он «излучал» следующее:
«…двадцать пять? Не помню, кажется, двадцать пять. Где же я все-таки вчера был? Кучера б найти, он-то знает. Сам слинял, гад, меня бросил. Хорош кореш, нечего сказать! Небось дома дрых, а меня на казенную клеенку пристроил. Где ж я вчера был? На Гурешке? В Тушино? Убей, не помню… Сколько сейчас за медуслуги дерут? Кажись, четвертной. Ну и цены! Растут, не уследишь. Ух, башка трещит!..»
Я поморщился и перевел взгляд на худощавого гражданина в плаще. Он был поглощен хроникой происшествий на последней странице «Московского комсомольца». Газета удобно лежала на широкой спине «каменотеса».
«Надо дверь укрепить. Вон что, мерзавцы, вытворяют. Вор на воре. Сигнализацию, что ли, провести? В лифте больше не поеду. Третий этаж, ноги не отвалятся. А то стукнут по башке, взять-то ничего не возьмут, потому что нечего, а калекой оставят… Вот те на! Гранаты в ход пошли! Купить, что ли, парочку? Интересно, почем сейчас гранаты на Рижском рынке? Хватит зарплаты или нет?…»
— Станция «Кузьминки»! — прозвучала монотонная скороговорка из динамика.
«Моя!» — спохватился я и выскочил из вагона.
Поезд унес в черную дыру туннеля и девицу из «группы риска», и человека с блином вместо лица, решавшего проблемы заначки, и алкаша, так и не вспомнившего, в каком вытрезвителе вчера ночевал, и интеллигента в плаще, прикидывавшего, покупать гранату или нет, и многих-многих других, о ком я так ничего и не узнал…
* * *
Следующие два дня прошли без происшествий. Я постепенно привыкал к своей новой способности, начал использовать ее целенаправленно. Общаясь с людьми, я стал дублировать разговор чтением мыслей собеседника. Это давало мне огромное преимущество. Один лишь Евграф Юрьевич по непонятным причинам оставался недосягаем для моих телепатических «щупальцев». Все остальные сотрудники лаборатории были у меня как на ладони.
Завмагов перестал здороваться, гордо вскидывал голову и выпячивал живот, проходя мимо. Сам Завмагов меня нисколько не интересовал, но вот очевидец, на которого ссылался «ходячий футбольный справочник», - другое дело. Узнать его имя, казалось мне, будет проще простого, но информация, выуженная из обширной памяти Завмагова, лишь усложнила проблему. Выяснилось, что в тот самый понедельник, утром, в лаборатории, где работал Завмагов, появился некто командированный. Он прибыл по очень важному делу к товарищу Апоносову. Апоносова на месте не оказалось, и гость попросил разрешения подождать его в лаборатории. Незнакомец разговорился и рассказал, в частности, что сам видел над Истринским водохранилищем корабль пришельцев. Сотрудники лишь похихикали, а вот на Завмагова рассказ неожиданно произвел впечатление. Потому-то он и выпытывал у меня подробности того уик-энда. Апоносов до обеда так и не появился, командированный прождал несколько часов и успел поделиться с Завмаговым всеми подробностями, даже показал воскресный номер «Истринской правды» со сводкой погоды на выходные. Кто же был тот незнакомец? Я попытался выяснить, однако никто ничего о нем не знал, даже сам товарищ Апоносов. «Следят, — решил я. — Проверяют, не проболтаюсь ли. Не доверяют. Подослали лжекомандированного… Но зачем Завмагова-то втянули, олуха этакого?! Конспираторы…»
Эти два дня тети Клавы в киоске почему-то не было. Вместо нее сидела хорошенькая девушка, которая всегда ошибалась со сдачей. На вопрос, куда подевалась старушка, она только пожимала плечами и краснела.
Дома все шло по-прежнему. Разве что Василий как-то подозрительно косился на меня и все время молчал, хотя осетрину уплетал за обе щеки. Зато Маша ходила счастливая. То ли из-за небесных роз, то ли из-за того, что я оказался таким внимательным. Прав был Арнольд: розы хорошели день ото дня. По ночам от них исходил таинственный свет иных миров. Эх, Арнольд, где ты сейчас?…
Наступил четверг, и начались неожиданности.
В газетном киоске снова появилась тетя Клава, такая же добродушная и приветливая, только бледная и усталая.
— С добрым утром! Где же это вы пропадали? Я уж беспокоиться начал: не случилось ли, думаю, чего…
— Ох, и не говори, — запричитала тетя Клава. — Хворала я. Не поверишь, на кухню ко мне шаровая молния залетела. Ну я ее, конечно, веником, а она ка-а-ак бухнет! Веник — в пепел, я — в обморок. Только сегодня оклемалась.
— Вот это да! А мне шаровую молнию видеть не доводилось.
— И не приведи Господь! Ишь, любопытный, — проворчала тетя Клава. — Хотя увидишь еще, придет время. На вот, забирай свою прессу… Не безобразишь больше? — спросила она вдруг, пристально взглянув поверх очков мне в глаза.
— Что? — не понял я.
— Ну ладно, иди, иди, а то вон сколько народа собралось.
Я отошел, оглянулся. К амбразуре киоска протиснулся субъект без подбородка и бровей. Тот самый — в морковном свитере! Он хрипло пробасил:
– «Шахматы»!
Я зажмурился, потряс головой, открыл глаза — морковного свитера уже не было, тетя Клава спокойно обслуживала следующего покупателя.
Я вернулся к киоску, нырнул по плечи в окошечко и спросил:
— И часто он у вас покупает?
— Кто? — не поняла тетя Клава. — Да тот, в свитере.
— Точно не скажу. В постоянных клиентах не числится, — ответила киоскерша.
Всю дорогу до института я думал о человеке в морковном свитере. Вторая встреча. Я, конечно, был рад, что он не погиб под КАМАЗом. Однако все это так странно! Может, воображение разыгралось? Может, он никакой не инопланетянин? Может, и контроля-то нет?
И тот лжекомандированный, наверное, самый что ни на есть настоящий. И НЛО он видел, ведь тарелочка действительно была!
Рабочий день прошел как обычно. Но вот потом…
Вечером, прямо из института, я поехал на Авиамоторную к одному знакомому филателисту посмотреть коллекцию довоенных марок.
Я вынырнул из метро. Было жарко, душно и пыльно. Вдоль сквера с бюстом «всесоюзного старосты» я направился к рынку. У цветочного магазина собралась внушительная толпа. Я протиснулся вперед. У бочки с надписью «Квас» тщедушная старушка мертвой хваткой вцепилась в руку слабо сопротивлявшегося гражданина лет тридцати с небольшим.
— Попался, голубчик! — ехидно прошепелявила старушка.
Вострые глазки так и сверкали из-под кустистых бровей. Вылитая Шапокляк!
— И чего привязалась? — недоуменно вопрошал гражданин, добродушно взирая на старушенцию с высоты почти двухметрового роста. — Никого не трогаю, стою, пью квас…
