— Тебе понадобится это, солдат. Душ направо, а это — номер твоей криогенной капсулы. Да, а еще… спрячь этот узелок в капсуле, а уже потом отправляйся в лабораторию.
Медсестра явно не хочет смотреть Шторму в глаза. Конечно, ей некогда, но все-таки он говорит:
— Мы потеряли Милос.
— Да, да… — как-то странно отвечает она.
— Очень жаль. Я так старался!
За спиной Шторма уже переговариваются грязные и утомленные рыцари. Сестра пожимает плечами:
— Но ведь не ты один отвечаешь за эту войну. Пойми, нам очень некогда. Мы должны успеть вывезти отсюда людей до того, как эти проклятые жуки поймут, что они победили.
…Они — это армия. Во всяком случае, еще совсем недавно каждый из них думал именно так. А сейчас все, чего они хотят, — так это хорошего горячего обеда, и еще раз — хорошего горячего обеда, а потом — незамедлительного отдыха на несколько дней. Впрочем, отдых у них будет. Каждому предстоит впереди несколько месяцев холодного сна. Их корабль огромен и почти весь сверху донизу уставлен криогенными модулями, здорово смахивающими на гробы. Джек пробирается по коридору к шкафчику со своим бронекостюмом и открывает дверцу.
— Ваше оружие инфицировано, — сообщает механический голос. Ну да, вот тут, в стенке, скрыт микрофон!
— Скафандр должен пройти карантин и специальное медицинское обследование. Впоследствии он будет либо промыт, либо уничтожен.
Есть оружие — есть солдат, нет оружия — нет солдата.
— Всем выстроиться и разбиться по группам. — Ага, это уже общая команда для всех эвакуированных. Вокруг устало пошаркивают те, кто еще кое-как держится на ногах. Шторм пытается убедить себя в том, что он — счастливчик. Ведь на Милосе погибли тысячи, и погибли только для того, чтобы несколько сотен оставшихся в живых смогли добраться до дома. А он, Джек Шторм, — все еще рыцарь, он все еще носит оружие, а значит, даже из этого беспримерного поражения он должен будет вырвать какую-то, пусть даже и маленькую, победу.
Шторм опять пытается соединить воедино прошлое и настоящее. Но темная змея вновь набрасывается на его воспоминания и пожирает, пожирает, пожирает их. Он пытается открыть глаза, но его веки заволакивает холодный лед.
Капсула, похожая на плетеную лодку, резко покачнулась и отделилась от корабля. Боуги настроил компьютеры небольшого кораблика на наблюдение за атфарелами. Когда человеческий крик, горячий, как лазерный луч, раздался в наушниках его скафандра, страх и боль сжали все существо Боуги. Тогда бронескафандр лежал в контейнере, поставленном в крошечной аппаратной рубке корабля, и Боуги не заметили враги.
Конечно, боль и страх были знакомы Боуги. Джек Шторм провел его через множество таких испытаний. И все-таки чувства, на этот раз возникшие в нем самом, вызывали ощущение стыда и неловкости. Как это так — позволить напасть на себя страху? Это было для Боуги полным откровением. Хотя, вспоминая разговоры с Джеком, он понимал, что достаточно пожил и научился бояться смерти. Теперь ему было понятно, почему иногда Шторм колебался во время боя и старался выбрать самый оптимальный и самый безопасный ход. Ведь обратной стороной войны была смерть, а любое живое существо на свете боялось ее.
Нет, Боуги совсем не лелеял в себе это неприятное чувство. Он был солдатом и знал, что такое вкус войны и победы. А теперь, вспоминая тоскливый крик Калина, он понимал еще и другое — и ему, непонятному существу Боуги, суждено постоянно меняться.
Боуги постарался отогнать от себя мрачные мысли. Он должен дождаться Джека. Ведь Святой Калин обещал, что рано или поздно Шторм появится здесь, и тогда Боуги покажет ему путь. Но для этого ему следует зарядить бронескафандр и обеспечить себя энергией, столь необходимой для продолжения жизни. Он будет ждать Джека. Он не будет слушать запись о взятии в плен Святого Калина.
* * *
Человек, смотревший на Баластера с экрана компьютера, не проявлял никаких эмоций, да министр и не рассчитывал на это. Желтая кожа и расширенные от частого применения наркотиков зрачки выдавали в его собеседнике постоянного жителя — мальтенских трущоб.
— А кто это будет? — тихо спросил человек.
— Неважно — кто, — нетерпеливо отмахнулся Баластер. — Я передам вам тело… а вы… вы как следует приготовьтесь к тому, чтобы инсценировать убийство в трущобах.
— Хорошо, — какая-то тень проплыла по лицу старика. — Но вы должны предупредить меня об этом за двадцать четыре часа.
— Считайте, что я уже предупредил вас. Резкие глубокие морщины обозначились вокруг глаз неизвестного.
— Хорошо. Я с этим справлюсь. А что делать с опознавательным чипом?
Широкая довольная улыбка расплылась по лицу Вандовера:
— А у нее его нет, так что — делайте, что хотите.
Он нажал на кнопку отключения связи, и экран погас.
Большая или маленькая, а все-таки это была удача. Вандовер потер руки и решил еще раз обдумать все как следует. Тело Элибер никогда не удастся идентифицировать должным образом, ни вообще отыскать. Ну, а если её все же найдут, все вокруг этого преступления будет указывать на неимоверные зверства Зеленых Рубашек.
Лампочка вызова связи опять зажглась на панели компьютера. С Вандовером желали поговорить. Отвечать ли? Баластер сомневался. Если это Пепис, он потребует от него срочного доклада о происшествиях за два последних дня, а он еще не просмотрел отчеты полевых командиров. Информация поступала к нему и из служб Полиции Мира, и от дворников, и от вахтеров — от тысяч и тысяч ничем не приметных людей. Частицы этой информации были слишком драгоценны для того, чтобы игнорировать их. Вандовер вздохнул и все же решил выйти на связь.
Экран оставался темным. Значит, человек, говорящий с ним, не желал, чтобы Баластер видел его лицо. И все же аппаратура записывала голос, а значит, вероятность розыска неизвестного с каждым словом увеличивалась.
— Министр? — спросил невидимый собеседник.
— Да, — ответил Баластер и зажмурился от дикой смеси диалектизмов мальтенских трущоб и странных словечек, вывозящихся обычно с планет, примыкающих к внешней границе:
— Несколько лет назад вы разыскивали оружие…изготовленное на заказ.
Холодная дрожь пробежала по спине Вандовера.
— Оружие?
— Да, оружие, изготовленное для специальных целей. Когда-то вы обыскали весь Мальтен, чтобы отыскать его. Но потом Уинтон погиб, и след оружия потерялся.
— А-а! — неопределенно сказал Баластер и вздохнул, потом вытер со лба пот. — Ну так вы его нашли?
