— И да и нет, — уклончиво сказал собеседник. — Во всяком случае, я знаю, о каком человеке идет речь, а дальше вы уже сможете разобраться без меня.
От напряжения у Вандовера побелели костяшки пальцев. Ведь Уинтон умер, так и не успев передать ему всей информации. Конечно, они не очень доверяли друг другу и, прямо сказать, были не лучшими партнерами. А это сугубо секретное оружие они готовили долгих пятнадцать лет. К сожалению, Баластер не смог получить доступ к секретным файлам Уинтона, но теперь… теперь нужная информация сама шла к нему в руки.
— Хорошо, — быстро ответил министр. — А как мне проверить правильность вашей информации?
Информатор помолчал минуту, а потом удивленно ответил:
— Но вы ведь знакомы с программированием подсознания. Скажите ключевое слово, и убийства последуют одно за другим.
— Так… — Баластер пару минут подумал. — Ну и кто же олицетворяет собой то оружие, которого мне так не хватает?
— Его готовил уличный пройдоха Рольф с двумя подростками. В общем-то, это обычные мерзавцы. Но его контакт с Уинтоном был хорошо замаскирован. Он подготовил для убийств девушку по имени Элибер.
Сейчас её нет в трущобах Мальтена, и еще — у нее никогда не было опознавательного чипа.
— Прекрасно, — холодно ответил Вандовер. — Прекрасно. Об остальном я сам позабочусь.
Так вот почему Уинтон до сих пор не устранил Элибер! Баластер понял это только сейчас. Это же надо! Та, которую он искал так долго, все эти годы была у него под носом! Конечно, они с Уинтоном ревностно хранили в тайне друг от друга каждый — свою часть плана. Бывший шеф мальтенской полиции не был знаком с психическим программированием, поэтому он тщательно скрывал от Вандовера имя объекта их деятельности, а Вандовер, в свою очередь, прекрасно разбирался во всем, что было связано с насильственным вторжением в чужое сознание.
“Уинтон, дорогой, вы были умницей!” — подумал министр и нежно погладил пальцами клавиатуру компьютера. Значит, удар по Элибер должен быть отменен. Или… постепенное, медленное затягивание петли — тоже хорошая тактика. Ну-ка, а если припомнить хорошенько? После возвращения с Битии эта леди была гораздо более покорной. Баластер отдал бы свою правую руку, чтобы подробно узнать обо всем, что случилось на этой кровавой планете. Ведь именно там планы почти всемогущего Уинтона пошли вкривь и вкось и вместо исполнения всех желаний привели предшественника Вандовера к смерти. А может быть, Элибер уже не была способна к выполнению той функции, к которой её готовили так долго и тщательно? Во всяком случае он, Баластер, никогда не ощущал в ней скопления психических сил. Действительно… А ведь Уинтон твердил, что убийца, которого готовят для них, это настоящий талант, совсем непохожий на тех шарлатанов, которых коллекционировал Пепис в своем восточном крыле дворца, и к тому же талант крупный — удар этого убийцы может быть направлен прямо в сердце или в мозг и действует мгновенно и безотказно.
Видимо, прежде, чем начать какие-то действия, Баластеру надо как следует изучить всю информацию, имеющуюся в файлах Полиции Мира. А еще… ну конечно, ему могла бы здорово помочь ростовщица Сэди — ведь она не один раз давала девушке приют. Сэди обязательно согласится сотрудничать с ним — ведь она деловая женщина, поднаторевшая в искусстве компромиссов, этакий тростник, колеблемый, но не ломаемый ветром.
Вандовер достал из кармана чистый носовой платок и вытер вспотевший лоб. Ладно-ладно, будет ему нервничать! Чему быть, того не миновать. Если окажется, что девушка утратила свои психические способности, он успеет устранить ее.
Элибер заснула прямо в коридоре, у дверей операционной, в которой Джек Шторм обретал свою потерянную память. Какой-то тухлый запах, характерный для траков, их щелканья и скрипы, их страшная, почти материальная злоба наполняли помещение.
За дверями операционной слышались оживленные голоса. Элибер открыла глаза и потянулась в оккупированном ею мягком кресле. Что ж, ей удавалось сохранять бдительность и в других, более опасных, чем это, местах. Чего стоили, например, одни кишащие убийцами мальтенские трущобы! А Бития… А другие, мало кому ведомые планеты, на которых она ждала Джека, ждала и не могла дождаться, и такая черная, страшная, всепоглощающая тоска охватывала все её существо!
Врач в белом халате и высоком крахмальном колпаке выглянул в коридор из дверей подсобного помещения и, увидев Элибер, сказал:
— Передача записей с памятью закончилась. Через пару часов адаптации Джек Шторм сможет принимать посетителей.
Элибер вскочила с кресла и подбежала к доктору:
— Как он?
— Как вам сказать… — доктор кашлянул. — Нам пришлось к ленте с его памятью прицепить особый компьютерный вирус, который должен помочь адаптироваться. Ведь с тех пор, как Джек утратил свои воспоминания, прошло много лет!
— Я не поняла… — тревожно переспросила Элибер. — Так что вы сделали?
Врач оглянулся через плечо и посмотрел, что происходит в лаборатории за его спиной, потом глянул в глаза Элибер, и жесткая складка вокруг его волевого рта едва заметно дернулась:
— Нам пришлось добавить ему небольшую ориентационную программу.
— Да, да, кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — посиневшими губами пробормотала Элибер. — А кто, черт побери, все это санкционировал?
— Пепис, — еле слышно ответил врач и вошел внутрь лаборатории. Дверь за ним бесшумно закрылась.
— Черт! — пробормотала растерянная Элибер и сжала руки в кулаки. Траки у дверей операционной вели себя как-то странно. Когда-то Джек учил её читать выражения на этих лицах-масках, и все же она никогда не могла до конца справиться с этой наукой. Вот сейчас — они приказывали ей что-то? Или негодовали от того, что она нарушила какие-то правила?
— Не беспокойтесь, ребята, — махнула рукой Элибер и решила больше не обращать никакого внимания на жуков, гораздо больше её интересовало другое — что там опять натворил Пепис?
— Послушайте, — обратилась она к командиру траков, стоявшему чуть-чуть поодаль. — Я прошу сделать это для вашего же блага. Вы ведь знаете, что Джек Шторм не переносит траков, а через пару часов он выйдет из лаборатории. Так не лучше ли заменить охрану? — Элибер улыбнулась и вышла. Какое-то странное предчувствие шевельнулось у нее внутри. Что делать? Она должна была что-нибудь сделать. Элибер спустилась по розовой мраморной лестнице и прижалась лбом к резной раме круглого, как в трюмах корабля, застекленного цветными стеклами окна.
