— Позову Степана, что ли, — проговорил Жбанков, выходя в коридор. — Вместе сподручнее будет.
— Эге! — воскликнул вдруг дед и замер на месте.
— Чего? — всполошился купец..
— Идол-то… Мы его не сюда ставили.
— Ты чего несешь, — нахмурился Жбанков, возвращаясь.
— Точно говорю. Мы его в угол привязывали, а сейчас он где?
Жбанков пригляделся, и действительно: идол стоял в трех шагах от той скобы, к которой его вязали.
— А веревки-то! Веревки где? — вскричал дед.
— Да что ты, право, раскудахтался, — сердито произнес Петр Алексеевич. — Ну, ослаб узел, веревки упали и эта глыба сдвинулась. Чего шум зазря поднимать?
Гаврюха тоже прошел на середину нумера и разгреб вещи ногой.
— Вот, — сказал он, подняв обрывок с пол-аршина.
— Пресвятая Богородица! — воскликнул дед, и голос его стал от волнения хриплым. — Уж не покойник ли…
Не дожидаясь продолжения, Гаврюха приблизился к телу чужеземца и склонился, зажав нос пальцами.
— Мертв, как доска, — сообщил он.
— Ты его пощупай, пощупай, — посоветовал дед Андрей шепотом. — Может, он еще теплый, может, кровь еще бьет?
Гаврюха распрямился и сделал шаг назад.
— Сам щупай, — огрызнулся он.
— Да ну вас к лешему! — решительно проговорил Жбанков. — Мало ли, снаряд обороты делал, веревки и порвались. Пойду я в залу. Сейчас велю Степану прийти, чтоб нумер прибрать.
Он повернулся и быстро зашагал по коридору. Все же ему было не по себе.
Меж тем дело клонилось к вечеру. Усталость помогла изгнать из мыслей всякую чертовщину, выспался купец хорошо. Наутро дед Андрей доложил, что все сделано: мертвец обернут в рогожу и переправлен в кабину для грузов, в нумере прибрали, все вещи сложены и закреплены. Так что, если вдруг хватятся родственники или лица, имеющие интерес, можно будет доложить, что вещи сохранены в целости.
Говоря об этом, дед как-то странно заглядывал Жбанкову в глаза, словно хотел сказать что-то необходимое, но боялся ошибиться.
— Что ты, брат, егозишь? — не выдержал Петр Алексеевич.
Дед тут же весь подобрался.
— Мы когда со Степаном прибирались, — тихо сказал он, — мешка с червонцами не нашли.
— Да как же… — растерялся купец. — Где мог пропасть?
— А где? — ехидно ответил дед. — Рыжий черт один с покойником оставался, когда я за вами бегал.
— Вона как? — глаза Жбанкова сузились, а голос окреп. — Что ж… Сейчас устроим ему дознание.
— А нечего и устраивать, — мстительно произнес дед. — Степан уже глядел. Червонцы у рыжего под матрасом схоронены.
— Вот же просто бестия! — не выдержал Жбанков.
— То-то и оно. Я всегда говорил, что он разбойник и каторжник!
— Пока не шумите. Дайте до дома добраться. А уж там устроим все, как полагается. И червонцы эти вместе с полицмейстером будем доставать.
— Поставим на том, — согласился дед. — Я Вавилу уже опасаюсь. Ежели начнем его сейчас приструнять, он, того и гляди, всех перережет.
— Или попытается, — кивнул купец. — Обождем до дому.
Вавила, конечно, заметил, что люди общаются с ним нехорошо. Понимая свою вину за нечаянно убитого пассажира, он стал меньше задираться и лезть на рожон.
А в один момент он сам подошел к купцу.
— Петр Алексеевич, — печально сказал он. — Небось огорчаешься из-за чужеземца?
— Чего тебе? — нахмурился Жбанков.
— Беда… — вздохнул Вавила. — Теперь, небось, и люди заговорят, что купец летал к планетам за выгодой, а привез покойника.
— Ты нарочно пришел душу травить? — рыкнул Жбанков. — Пошел с глаз!
— Да пойду, пожалуй, — согласился мужик, но не ушел, а опять повел разговор. — И видать, в полицейское ведомство таскать начнут, спрашивать: то да это…
— Ну и что?
— Я говорю, небось неохота вам таких хлопот, а?
— Понятное дело!
— А раз так, — Вавила подошел вплотную и заговорил вполголоса, — то давайте мертвяка из снаряда вон выбросим!
— Ты что?! — Петр Алексеевич не поверил своим ушам.
— А чего? — нахально сказал мужик. — Выкинем вон, вещи тоже, все следы изничтожим — и никакого спроса. Кто потом узнает?
— Да я… Да я тебя!.. — Жбанков не смог договорить, ибо в ту же секунду его отвлек громкий звук.
Звук услышали все и тут же оставили свои занятия. Словно некто бил колотушкой в колокол: тум! тум! тум!..
— Что это? — пролепетал побледневший дед Андрей.
— Гаврюха, что ли, чудачит? — задумался купец, но тут сообразил, что приказчик здесь, вместе со всеми.
Меринов встал от своих рычагов, надел очки и вгляделся в темноту дверного прохода.
— Вибрация… — пробормотал он ученое слово. — Возможно, отошло какое-то крепление. Степан, сходи проверь. И возьми с собой инструменты, болты, клепок запасных.
Степан взял вещи и молча вышел, перекрестившись.
Из глубины коридора продолжали доноситься гулкие удары, и всем казалось, что с каждой минутой они становятся громче. Все так и стояли полукругом, не говоря ни слова.
Внезапно удары стихли. Инженер зашевелился.
— Ну вот. Степан уже все и наладил, — он тут же потерял интерес к событию и вернулся в кресло.
Остальные еще продолжали наблюдать, хотя уже и не так напряженно. Наконец из мрака появилась большая фигура Степана.
Едва лишь увидав его лицо, все поняли, что причин для спокойствия нет. Степан некоторое время молча смотрел на них, часто-часто моргая. Инструмент и мешочек с болтами он судорожно прижимал к груди.
— Ну! — нетерпеливо воскликнул Жбанков.
— Двери-то нету, — вымолвил наконец мужик.
— Какой двери?
— Двери нету… Той, что в нумере у чужеземца.
— Да где ж она?
— Почем мне знать? Я ее искать не стал. Стена вся побита, петли разворочены…
— Постой-постой… — пробормотал купец, чувствуя, как волосы на голове начинают шевелиться. — Да кто ж мог!
— Не знаю.
— А что в нумере? В нумере что? — засуетился дед.
— В нумере? — Степан обвел всех леденящим душу взглядом, и стало ясно, что теперь он выдаст нечто вовсе уж из ряда вон выходящее. — В нумере — все, как было, но только… — он. понизил голос. — Только идола там нет.
Тихо стало, как на погосте.
— Эге-ге… — растерянно пробормотал инженер.
От этого всем стало совсем жутко. Потому что раз сам инженер удивился, значит, произошло нечто в самом деле ужасное.
Но Меринов не умел и не желал мириться ни с какими загадками.
— Это должно иметь научное объяснение, — сказал он не очень решительным тоном.
Никто ему не ответил и не согласился, поэтому он продолжил.
