— Они… никогда… прежде… не заходили так… далеко… — прошептала девушка и только затем отняла ладони от лица.
Мужчина больше не рискнул прикасаться к ней: магия рассеялась — она бы уже не позволила ему зайти так далеко. Хотя Дарко чувствовал, что Димитрия доверяла ему. Она привела его в свое самое любимое место, рассказала о себе и о своей семье. Не так много, как ему хотелось бы услышать, но все же.
Ее маленькие ручки немного трясло — то же происходило и с нижней губой. Димитрия больше не отваживалась посмотреть в сторону сгрудившихся у входа в комнату тел.
Я могла бы стать такой же, билось у нее в голове. Это была единственная мысль, на которой она могла сейчас сконцентрироваться. Я могла бы стать такой же.
Весь мир внезапно сжался для Димитрии в одну-единственную точку. Она могла представить себя дикаркой, поедающей останки других людей, видела, как она становится такой же, как эта убитая девушка, — серой, грязной, разъяренной. Прежде беженцы были для нее чуть ли не отдельной расой, а теперь она поняла, как близко находилась от этих опустившихся существ. Димитрия ходила по краю пропасти, по острию ножа. Она была в шаге от того, чтобы стать такой, как они.
Девушка мертвой хваткой вцепилась в руку Дарко.
— Не оставляй. Прошу, не оставляй меня одну.
В ее голосе было столько отчаяния, столько мольбы, что мужчина испугался, не повредила ли Димитрия себе рассудок от того, чему стала невольной участницей.
— Я не оставлю, — произнес он и сжал ее ладонь в ответ. Стоило ли говорить, что Дарко разучился давать обещания три года назад, когда поклялся Эве, что всегда будет любить ее. Теперь он разбрасывался обещаниями, когда считал необходимым. О том, чтобы их исполнять, он уже не задумывался.
Но Димитрия-то верила ему.
Она не понимала, зачем эта пара беженцев пробралась к ней в дом. Да, она была легкой добычей, но прежде она была неприкасаемой, что ли. А теперь что-то изменилось, она чувствовала.
При этом оба — мужчина и девушка — прекрасно знали о том, что беженцы не ходят парами. Их должно было быть, по крайней мере, трое, но обычно эта цифра варьировалась от пяти до пятнадцати. Наверняка эта группа только пришла в город, и теперь они находились в поисках пропитания. В любой момент их сородичи могли нагрянуть на пятый этаж старого дома на Дражской улице.
Дарко незаметно нащупал еще два ручных пистолета, чтобы быть готовым к внезапной атаке.
— Нам надо вернуться к кораблю, — твердо сказал он. Что ему делать с этой девушкой дальше, он не знал, потому что капитан Лекса не возьмет ее на борт. Не потому, что не хочет — едва Посланники узнают об этом, как Димитрия будет обречена на мучительную смерть.
Дарко помог девушке встать на ноги, чувствуя, как дрожит ее тело, и слыша, как колотится ее маленькое сердечко. Димитрия была смертельно напугана. Она сделала несколько шагов, но колени ее подкосились, и она едва не упала. Дарко удалось вовремя поймать ее.
— Не могу, — обессиленно запротестовала девушка, но солдат, не спрашивая, мгновенно подхватил ее на руки. Она была легкой, и Дарко почти не ощущал своей ноши. Он перешагнул через трупы беженцев и быстро покинул дом, в котором Димитрия провела всю свою недолгую жизнь.
На улице было по-прежнему тихо, но эта тишина была обманчивой. Где-то притаились беженцы, с которыми в город пришли те, кого Дарко убил семью выстрелами наповал. Они уже почувствовали запах крови, и теперь оставался только вопрос времени, когда они заявят о своем присутствии.
Мысленно Дарко прикидывал, сколько времени ему понадобится, чтобы добежать до корабля. Вдали все еще слышалось журчание сломанного мотора, но уже более крепкое и размеренное. Кажется, все оказалось не так страшно, как сначала подумал капитан, но уверенности, что столь быстрая починка — к лучшему, у Дарко не было.
Чисто теоретически он мог попросить капитана созвать совет, чтобы решить, как поступать с девушкой. Проблема была в том, что мужчина и без того знал, какой вердикт они вынесут: убить или оставить в городе. Третьего было не дано, хотя…
Но Дарко не успел развить подступившую мысль, так как увидел на другом конце улицы стайку готовых к нападению беженцев. Когда-то давно все они перестали отличаться друг от друга, и сейчас посеревшие лица мужчин не отличались от женских за исключением, разве что того, что у мужчин росли бороды.
Прыткие и резвые, беженцы без труда смогли бы догнать даже такого сильного и тренированного солдата как Дарко, но они почему-то медлили. Тяжелое грубое дыхание выдавало их присутствие, но они даже не собирались скрываться.
Дарко замер с ослабшей девушкой на руках; замерли и они. На первый взгляд в их стае было около десяти беженцев. Может, чуть больше. Если бы они сейчас бросились в атаку, у Дарко, как и у его спутницы, не было бы шансов на выживание.
Но что-то останавливало их. Что-то… или кто-то.
В глазах капитана Лексы не было ни малейшего сомнения. В руках он зажимал два увесистых пулемета, направленных прямо на беженцев. Даже их скорость не могла сравниться со скоростью разрезающей воздух пули.
Капитан обошел своего подчиненного. Дарко видел, как опасно играют лопатки у него на спине — совсем как у дикой кошки. За всю свою карьеру капитан Лекса еще ни разу не промахнулся, и этот день не обещал стать для него исключением.
Группа беженцев теперь казалась всего лишь кучкой рассерженных котят. Одна из беженок, стоявшая к капитану ближе, чем остальные, раздраженно зашипела и обхватила руками раздувшийся живот. Они все еще не теряли надежды обзавестись потомством, но все это было напрасно: радиация уже успела сделать свое черное дело.
Димитрия молча стала пытаться высвободиться из рук своего спасителя, но тот крепко сжимал ее продрогшее тельце. Наконец, девушка оставила всякие попытки отстоять право идти на своих двоих и немного расслабилась. Рядом с капитаном Лексой и Дарко ей было спокойно, даже несмотря на то, что совсем неподалеку от нее шипела голодная стая беженцев.
— Уходите, — бросил капитан Дарко, и мышцы на его шее напряглись в предвкушении хорошей драки.
Тому не надо было повторять дважды.
Быстрыми широкими шагами Дарко направился в сторону бульвара. Обитые лунным железом ботинки звучно стучали по мостовой.
