Барбро дернула Джимми вниз и прикрыла его собой.
Башни качались и исчезали, как дым. Горы стояли обнаженными под ледяным светом лун, и их убранством были теперь лишь скалы, утесы, и далеко впереди — ледник, в чьих расщелинах свет сияния копился, как синяя влага. В скале темнело устье пещеры. Туда стремилось все племя, ища спасения под землей. Одни были человеческой крови, другие — гротесками вроде пааков, никоров и урайфов; но больше всего было узких, чешуйчатых, длиннохвостых и когтистых, несхожих с людьми аутлингов.
На мгновение, даже когда Джимми ревел у ее груди — потому, что распадалась волшебство или потому, что был напуган — Барбро пожалела Царицу, одиноко стоявшую в своей внезапной наготе. Потом скрылась и она, и мир Барбро сотрясся, распадаясь.
Пулеметы умолкли; взревев, машина стала. Из нее выскочил юноша, кричавший дико: «Тень Сна, где ты?!.. Это я, Пасущий Туман! Иди, иди ко мне!..» — пока не вспомнил, что язык, на котором взрастили их, не от людей. Он закричал на нем, и тогда из подлеска, показалась девушка.
Они взглянули друг на друга сквозь пыль, дым и лунное сияние. Она бросилась к нему.
Новый голос прогремел из машины:
— Барбро, скорей!
Крастмас-Лэндинг дождался дня, короткого в это время года, но солнечного — с синим небом, белыми облаками, сверкающими водами, соленым ветром на шумных улицах, и деловым беспорядком в жилище Эрика Шерринфорда.
Он долго пристраивал ноги, растягиваясь в кресле, попыхтел трубкой, словно устанавливая дымовую завесу, а потом сказал:
— Вы уверены, что выздоровели? Не стоит рисковать и перенапрягаться.
— Я здорова, — ответила Барбро Каллен, хотя голос ее был вял. Утомлена — да, и это видно, без сомнения. Нельзя пройти через такое и взбодриться за неделю. Но я прихожу в себя. Я должна знать, что случилось, что будет дальше, прежде чем я смогу приняться за восстановление сил.
— А с другими вы на этот счет беседовали?
— Нет. Визитерам я просто говорила, что слишком измотана для бесед. И не слишком лгала. Считаю, что нужна своего рода цензура.
Шерринфорд вздохнул с облегчением.
— Умница. И я тоже. Можете себе представить, какая это будет сенсация после обнародования. Власти согласились, что им нужно время для изучения фактов, размышлений, дебатов в спокойной атмосфере: выстроить разумную политику, чтобы что-то предложить избирателям, которые сперва устроят истерику. — Его рот насмешливо покривился. — Далее, вашим с Джимми нервам нужна возможность укрепиться, прежде чем на вас обрушится журналистский шквал. Как он?
— Отлично. Продолжает изводить меня упреками, что я не осталась поиграть с его друзьями в Чудесной Стране. Но в его годы выздоравливают легко — он забудет.
— Он все равно может встретить их потом.
— Что? Но мы не будем… — Барбро выпрямилась в кресле. — Я тоже уже забыла. Не вспомнить почти ничего из последних часов. Вы привезли обратно кого-нибудь из похищенных детей?
— Нет. Потрясение и так было для них слишком сильным. Пасущий Туман, в основном соббразительный парень, заверил меня, что они приспособятся, хотя бы в том, что касается выживания, пока не состоялись переговоры. Шерринфорд помолчал. — Не уверен, что соглашения будут достигнуты. Да и другие тоже не уверены, особенно сейчас. Но они непременно будут включать условие, что люди — особенно те, кто еще мал, — снова должны присоединиться к человеческой расе. Хотя своими в цивилизации они себя уже не будут чувствовать. Может быть, это и к лучшему. Нам ведь понадобятся те, кто знал бы Живущих изнутри.
Его рассудительность успокоила обоих. Барбро смогла сказать наконец:
— Очень я наглупила? Помню, что вопила и колотилась головой об пол…
— Да нет, не очень… — Он подумал о рослой женщине и ее растоптанной гордости, подошел к ней и положил руку на плечо. — Вас заманили и поймали искуснейшей игрой на ваших самых тайных инстинктах. Потом, когда раненый монстр уносил вас, видимо, включилось другое существо, которое смогло держать вас в поле нейрофизического воздействия. В довершение всего мое вторжение, резкое отключение всех галлюцинаций — все это оказалось сокрушительным. Ничего странного, что вы кричали от боли. Но прежде вы очень разумно устроили Джимми и себя в вездеходе, и ни разу не помешали мне.
— Что делали вы?
— Ну, я помчался, как только мог быстро. После нескольких часов атмосфера внезапно дала мне возможность связаться с Портлондоном и настоять на срочном авиарейсе, хотя это было не слишком важно. Как теперь могли враги остановить нас? Они даже не попытались… Но быстрая доставка была все же нужна.
— Я догадалась, что все это так и было, — Барбро поймала его взгляд. Нет, я хотела узнать, как вы разыскали нас в глубине страны?
Шерринфорд слегка отодвинулся от нее.
— Меня вел мой пленник. Не думаю, что я убил кого-то из Живущих, нападавших на меня. Надеюсь, что нет. Машина просто проломилась сквозь них с парой предупредительных выстрелов, и перегнала их потом. Сталь и бензин против плоти — неравные условия… Только у входа в пещеру мне пришлось пристрелить несколько этих… троллей. Не слишком этим горжусь.
Он постоял молча. Затем сказал:
— Но ведь вас захватили. Я не был уверен, что пощадят вас. — После еще одной паузы: — Я не хочу больше насилия.
— Как вам удалось… с юношей… склонить его?
Шерринфорд отошел он нее к окну, где он встал, глядя на океан.
— Я отключил экранирование, — сказал он. — Я дал их отряду подойти вплотную, во всем блеске миража. Затем снова включил поле, и мы оба увидели их в истинном обличье. Когда мы мчались к северу, я объяснил Пасущему Туман, что он и его род были околпачены, использованы, принуждены жить в мире, которого на самом деле никогда не было. Я спросил его, хочет ли он и кто угодно еще из близких ему жить, как домашние животные, до самой смерти? Да, конечно, свободно бегая по горам, но всегда возвращаясь в конуру грез… Его трубка яростно задымила. — Да не увижу я больше такого горя… Ведь его научили верить, что он свободен.
Все стихало: движение успокаивалось. Шарлемань клонился к закату, восток уже начал темнеть.
Наконец Барбро спросила:
— Вы узнали, почему?..
— Почему детей уводят и выращивают такими? Отчасти потому, что это стереотип, по которому созданы Живущие; отчасти, чтобы изучать и экспериментировать на людях — на умах, не на телах; отчасти потому, что у людей есть особые свойства, которые полезны — к примеру, способность переносить полный дневной свет.
— Но в чем конечная цель всего этого?..
