ГЛАВА 5
Донасьен де Ла Сеньи, придерживая кожаное стремя, галантно помогал Мадлен сесть в седло. Другие участники конной прогулки тоже садились на лошадей, собираясь вернуться в Париж. Мадлен уселась поудобнее и расправила бутылочно-зеленую амазонку, заставив ее изящными складками свешиваться с седла.
- Благодарю вас,- произнесла она, слегка нахмурив брови.
Де Ла Сеньи низко поклонился.
- Всегда с радостью готов вам служить. УЖ если я удостоился благодарности за столь незначительную услугу, то с охотой могу совершить для вас и что-нибудь большее, лишь бы награда была соразмерной.
Мадлен ответила не сразу. Она натягивала поводья, удерживая на месте взбрыкнувшую кобылку.
- УМОЛЯЮ, не городите нелепостей, шевалье. Я начинаю чувствовать себя глупо.
Шевалье еще раз поклонился и отошел к своему рослому жеребцу. Мигом вскочив в седло, он вскоре присоединился к приятелям.
- Ну как продвигаются дела с Монталье? - окликнул его Шатороз.
- Больше шипов, чем цветов,- признался Ла гньи, горяча жеребца.
- Я подумываю, не попытаться ли самому,- произнес Шатороз, наблюдая, как Мадлен направляет лошадь к снежно-белому андалузскому коню баронессы де Миз.
- Бесполезно. На этот раз Сен-Себастьян ошибся,- понизив голос и многозначительно взглянув на приятелей, сказал де Ла Сеньи.
Их окружал лес, окрашенный осенью в золото и багрянец. Листья медленно, как поздние бабочки, порхали над всадниками и с сухим шорохом падали на дорогу. День был ослепительно ясен, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви, нависшие над кавалькадой, мириадами сверкающих пятнышек покрывали костюмы кавалеров и дам.
- Ужасно досадно! - продолжала рассказ баронесса- Платье, естественно, было безнадежно испорчено, и мне пришлось подарить его горничной.
- Весьма досадно! - согласилась Мадлен, сохраняя серьезную мину, и пустила лошадку легкой трусцой.
- И ведь поделать с этим нельзя ничего! Повара "изобретают новые соусы, а мы, бедные, миримся с пятнами. Не спорю, хороший соус придает блюду пикантность, но это же просто абсурд! Прекрасный атлас губит какая-то там подливка!
- Возможно, стоит ввести особые обеденные наряды,- не подумав, выпалила Мадлен.
- Обеденные наряды? Платья для еды? - вскинулась баронесса.
- А почему бы и нет? - невинно проворковала Мадлен.- Можно будет устраивать римские трапезы. Гости в тогах, возлежащие на обеденных ложах... Это так импозантно, а главное, очень практично. Тоги дешевы, их можно менять.
Завидев проезжавшего в отдалении всадника, Мадлен слегка прищурилась, помахала рукой и крикнула:
- Сен-Жермен! Это римляне возлежали, принимая гостей?
- Что? Я вас плохо слышу. Погодите минуту. Граф пришпорил своего дымчато-серого жеребца и, поравнявшись с дамами, слегка поклонился.
- Так что же там с римлянами? - произнес он с улыбкой.
- Ах, я предложила баронессе устроить оригинальную трапезу, где все приглашенные возлежали бы за столами. Не могу только припомнить, римский это обычай или греческий.
- Главное, заграничный! - с безоговорочным осуждением произнесла баронесса.- И потому неприемлемый в наших краях.
- Вам не следовало бы так говорить,- возразил Сен-Жермен,- памятуя, сколько усилий затратил прадед вашего короля1 на то, чтобы Франция сравнялась в славе с самим Римом
- Луи Четырнадцатый был великий монарх! - заявила баронесса, подозрительно глядя на графа.
- Без сомнения,- кротко согласился Сен-Жермен и обратился к Медлен: А вы что думаете по этому поводу, моя дорогая? Или вы по-прежнему обожаете покойного короля?
Вместо девушки ответила баронесса:
- Естественно, любой человек обладает достойными осуждения недостатками, но нам следует помнить, что второй его брак немало способствовал возрождению при дворе добрых нравов.
- Какое счастье для Франции! - пробормотал Сен-Жермен.
Баронесса промолчала и через какое-то время, случайно или нет, приотстала. Мадлен и граф ехали теперь бок о бок в заговорщическом молчании. Впереди затевала скачки шумливая молодежь, сзади неспешно двигались более взрослые и степенные участники конной прогулки. Дорога, утекающая под копыта коней, кипела от непрестанной игры света и тени.
- Мне нравится ваш жеребец,- прервала молчание Мадлен.- Я никогда в жизни таких не встречала.
- Его подарили мне в Персии,- сказал Сен-Жермен, поглаживая широкую шею красавца.- Подобных ему в Европе пожалуй что нет. Их называют иногда берберскими скакунами.
Мадлен кивнула и игриво заметила:
- Сегодня вы одеты не в черное, граф. И это тоже мне непривычно. Что за материал у вашего верхового костюма?
- Лосиная кожа венгерской выделки. Тиснение, если внимательно к нему приглядеться, поведает вам о встрече святого Губерта с диким оленем.
Сен-Жермен провел пальцем по темно-бордовой складке.
- Довольно старомодное одеяние - манжеты по нынешним меркам непозволительно узкие,- но я не могу с ним расстаться. Привык.
Граф помолчал, слегка поднял брови и, понизив голос, спросил:
- Что беспокоит вас, моя дорогая? Вы ведь не для того меня подозвали, чтобы обсуждать обычаи римлян или стать лошадей? Вам до смерти надоела болтовня баронессы?
- Ах нет! - отмахнулась Мадлен.
- В таком случае вам не нравятся ухаживания де Ла Сеньи?
Девушка едва заметно скривилась. Граф заметил ее гримаску и понял, что угадал.
- Тетушка Клодия говорит, что я не должна витать в облаках. Что девушкам вроде меня следует быть попрактичнее и не ожидать от замужества особого счастья. Де Ла Сеньи богат, он ищет невесту. Его мать намекнула тетушке, что он рассчитывает на мою благосклонность.
- О ужас! - рассмеялся Сен-Жермен.- А вам не хочется ее проявлять?
- Вам, может быть, и смешно все это, граф, но я нахожу подобное положение дел унизительным! - Мадлен резко отвернулась, скрывая слезы, невольно набежавшие на глаза.- Я ощущаю себя дорогой рабыней, выставленной на аукцион.
- Мадлен,- очень тихо произнес Сен-Жермен. Девушка, натянув поводья, повернулась и взглянула на графа- Ваша тетушка желает вам только добра.
С ее точки зрения, другого отношения к браку и быть не может.
Мадлен кивнула, чувствуя, как вновь сжимается ее горло.
- Она только и делает, что пытается мне втолковать, на что женщина может рассчитывать, а на - нет. Но, Сен-Жермен, мне хочется большего! Он улыбнулся.
- Я знаю.
Девушка посмотрела на него с вызовом
- Вы ведь мужчина Что вы можете знать? Вы прошли весь мир, вы многое испытали... Но почему же это заказано мне? Я тоже хотела бы быть вольной, как ветер! В глазах Сен-Жермена вспыхнули огоньки.
- Такая жизнь ведет к одиночеству, дорогая. Лицо Мадлен порозовело, и она, понизив голос, возразила:
