Юджин Роуэн, в роговых очках и по обыкновению криво повязанном галстуке, встал и заговорил:
– Мы связались с агентами нескольких знаменитостей, которые уже заключили с нами контракты на участие в избирательной кампании, и сейчас работаем над, если так можно выразиться, отвлекающей рекламой – специальной рекламой, которая подчеркнет истинные мотивы действий или бездействия губернатора Слэйтера и закрепит в общественном сознании тот факт, что губернатор Слэйтер заботится о женщинах.
Мэйсон Хартли заговорил не вставая:
– Суть дела заключается в том, что оппозиция, возможно, попытается распускать слухи и клеветнические измышления по поводу того, что губернатор должен был сделать – или не должен был делать – в связи со смертью Хиллари, но мы просто решительно ответим на все выпады, ясно представив мотивы и причины, по которым губернатор сделал или не сделал то, то он... э-э-э... сделал или не сделал. Я внятно излагаю?
Пока да, – сказала Фанни.
– А как вы собираетесь защищать свободу выбора? – осведомилась Кэндис.
Роуэн порылся в бумагах, лежащих перед ним на столе, а потом ответил:
– Давайте посмотрим на дело следующим образом. Оппозиция говорит что-нибудь вроде: «Хирама Слэйтера не волнует то, что его собственная дочь умирает в клинике, специализирующейся на абортах» – мы же просто отвечаем на это: «Несмотря на боль утраты, Хирам Слэйтер по-прежнему верит в священное право каждого на тайну частной жизни – столь тверды его убеждения».
Гретхен пришла в восторг:
– Здорово!
Фанни кивнула, улыбаясь:
– Очень ловко.
Кэндис по-прежнему хмурилась, но все-таки одобрительно кивнула.
Роуэн продолжал:
– И... э-э-э... еще оппозиция может сказать что-нибудь вроде: «Если дочь самого губернатора умирает после аборта, то разве кто-нибудь застрахован от подобной смерти?» – тогда мы в ответ заявим: «Губернатор Слэйтер понимает – в самом глубоком, самом личном смысле этого слова – необходимость безопасных легальных абортов и поддерживает всех женщин в борьбе за удовлетворение этого требования».
Теперь даже Кэндис улыбнулась.
– Хм-м.
Хартли добавил звенящим от возбуждения голосом:
– И еще одно: мы только что разговаривали с агентом Аниты Дьямонд – это чернокожая поп-певица, знаете? – и она согласилась... – Он сделал паузу, чтобы обвести всех присутствующих взглядом, немножко потомить их неизвестностью. – ...Сняться для нас в рекламном ролике, в котором она признается, что тоже делала аборт, и расскажет, как замечательно это помогло ее карьере и как политические деятели, подобные Хираму Слэйтеру, помогают подающим надежды, но столкнувшимся с серьезным препятствием людям вроде нее – или что-нибудь в таком духе.
Дыхание весны, свет солнца, сияние небес ворвались в комнату – по крайней мере, в ту ее часть, где сидели три женщины-активистки. Им понравилось услышанное.
Роуэн заключил:
– Этот новый материал мы идеально согласуем по форме и духу с уже идущей рекламной кампанией. Таким образом, общественность мгновенно узнает и воспримет знакомый зрительный ряд, стиль и с готовностью настроится на новую волну, не раздражаясь резким изменением нашего курса.
Хартли заключил:
– Работа над роликом уже ведется, он будет готов к выходу через два-три дня.
Слово снова взял Дэвин.
– Таков наш план в общих чертах, и мы будем посвящать вас в подробности по мере того, как они будут появляться. Есть какие-нибудь вопросы?
Фанни спросила:
– А Лорен Харрис, генеральный директор Шестого канала? Его можно уговорить вмешаться в это дело – по крайней мере, немного попридержать тех репортеров?
Дэвин одобрительно кивнул.
– Мы собираемся поговорить с ним – не только о приостановке сюжета, который, похоже, готовят сотрудники отдела новостей, но и о покупке рекламного времени у телекомпании. В прошлом они заработали на нас кучу денег и, надеюсь, в ближайшем будущем заработают еще больше, как мы уже говорили. – В глазах Дэвина загорелся дьявольский огонек. – Он знает, что мы тесно связаны с некоторыми постоянными клиентами его отдела рекламы и что благодаря нашему влиянию эти рекламные деньги могут потечь в другой карман. Учитывая все обстоятельства, полагаю, мы сможем заставить Лорена Харриса смотреть на вещи нашими глазами.
Губернатор добавил:
– Мы с Лореном друзья, но я стараюсь не злоупотреблять нашей дружбой с целью добиться тенденциозного освещения фактов, но... думаю, Лорен согласится пересмотреть кое-какие установки, возможно, перенести некоторые акценты. Мы сможем договориться с ним. Уверен, у нас что-нибудь да получится.
– Еще вопросы? – спросил Дэвин.
Вопросов больше не было – по крайней мере, таких, которые кто-либо из присутствующих пожелал бы задать вслух. Кроме того, это совещание созывалось срочно, и всем нужно было находиться в других местах. Совещание закончилось, все двинулись к выходу.
Дэвин стал так, чтобы оказаться на пути Тины Льюис к двери конференц-зала.
– Спасибо, что пришла.
– Спасибо, что пригласил.
Он смерил ее восхищенным взглядом.
– Полагаю, все это время нам придется поддерживать тесную связь.
Тина видела, что Дэвин пожирает ее глазами, но постаралась не разочаровывать его. Чем больше он распален, тем полезней для дела.
– Непременно.
Он наклонился к ней и очень тихо спросил:
– Слышно что-нибудь новенькое о смерти отца Джона Баррета? Полиция занимается делом?
– Я ничего не слышала, Мартин. – Потом она с любопытством взглянула на него. – А почему тебя это так интересует? Дэвин хихикнул.
– Ну... наверное, я просто питаю сильную неприязнь к Джону Баррету и его сумасшедшему папаше. Тина приняла объяснение.
– Я узнаю.
– Если сможешь. Мне надо идти. – Он стремительно вышел и быстро зашагал к своему кабинету, чувствуя себя в большей мере победителем.
Фанни Вулф и Кэндис Делано шли рядом, тихо разговаривая.
– Ну и что ты думаешь? – спросила Кэндис.
– Думаю, наши люди поддержат губернатора, – ответила Фанни. – Это действительно лучшая линия поведения, и в прошлом такого рода тактика приносила успех. А твои люди?
– Они выступят на его стороне при условии, что он не будет много болтать. Чем больше он будет говорить, тем больше. У меня возникнет сложностей.
Их совершенно случайно нагнал Мерфи Болен, который шел немного быстрее их.
– Как вам план? – спросила его Фанни.
Мерфи просто улыбнулся и, останавливаясь у питьевого фонтанчика, язвительно бросил: «Ему конец».
Мартин Дэвин, находившийся на некотором расстоянии позади них, услышал слова Мерфи, но постарался не брать их в голову. Он не хотел слышать подобные разговоры или предаваться подобным мыслям в такое время. Победители видят перед собой только финишную черту, а не препятствия на пути. И он будет смотреть только вперед.
