— И у него эмоции. Я читаю в них страх.
— Да… но…
— Мы будем осторожны.
Бумур сказал: — Вам бы следовало больше доверять нам, Дюран. Д-р Иган сделал вывод, что нашему водителю не следовало бы двигать груз, если некоторые звуки не являются безопасными.
— Откуда нам знать, кто двигает груз? — спросил Гарви.
Бумур бросил осторожный взгляд, который изменил черты его массивного спокойного лица.
Гарви прочел его, улыбнулся.
— Гарви, — сказала Лизбет — Тебе не кажется, что…
— Это водитель там, — успокоил ее Гарви. — Я ощущаю запахи дикой природы в воздухе. Там не было никаких звуков борьбы. Нельзя взять Киборга без борьбы.
— Но где мы? — спросила она.
— В горах в дикой местности, — сказал Гарви. — Судя по характеру передвижения, мы залетели далеко от центральных путей сообщения.
Внезапно их помещение качнулось в сторону, задвигалось. Единственный свет потух. В неожиданной темноте стенка позади Гарви опустилась. Он схватил Лизбет, резко повернулся, почувствовал, что смотрит в темноту… лунный свет… их водитель, массивная тень на фоне отдаленной панорамы мегаполиса с мерцающей сетью огней. Луна посеребрила вершины деревьев внизу под ними, и был резкий запах лесной подстилки, резины, сырости. Кругом была тишина дикого места, которая как бы ждала, анализируя вторжение.
— Выходите, — сказал водитель.
Киборг повернулся. Гарви, увидев черты лица, неожиданно освещенные луной, сказал: — Глиссон!
— Приветствую, Дюран, — сказал Глиссон.
— А почему вы? — спросил Гарви.
— А почему бы нет? — спросил Глиссон. — Ну-ка, выбирайтесь оттуда.
Гарви сказал: — Но моя жена не…
— Я знаю о вашей жене, Дюран. У нее было достаточно времени после лечения. Она может ходить, но только если не будет чрезмерно утруждать себя.
Иган сказал на ухо Гарви: — У нее все в порядке. Посадите ее осторожно и дайте сойти вниз.
— Я… я чувствую себя нормально, — сказала Лизбет. — Ну вот. — Она положила руку на плечо Гарви. Вместе они сошли на землю.
Иган последовал за ними. — Где мы?
— Мы в одном месте, из которого направляемся еще в одно место, — сказал Глиссон. — Каково состояние нашего пленника?
Из помещения раздался голос Бумура: — Он приходит в себя. Помогите мне поднять его и вынести.
— Почему мы остановились? — спросил Гари.
— Впереди крутой подъем, — сказал Глиссон. — Мы сбрасываем груз. Транспорт не предназначен для такой работы.
Бумур и Иган провели мимо них Свенгаарда, положили его спиной к стволу рядом с дорогой.
— Подождите здесь, пока я разгружу трейлер, — сказал Глиссон. — Вы тут пока обсудите, следует ли нам брать с собой Свенгаарда.
Услышав свое имя, Свенгаард открыл глаза, обнаружил, что смотрит вдаль и вниз на отдаленные огни мегаполиса. Челюсть его, куда ударил его Гарви, болела, и в голове стучало. Он почувствовал, что голоден и хочет пить. Руки его затекли, так как были связаны. Сухой запах вечнозеленых игл наполнил его нос, он чихнул.
— Вероятно, мы должны избавиться от Свенгаарда, — сказал Иган.
— Думаю, что нет, — сказал Бумур. — Он обученный человек, возможный союзник. Нам нужны будут обученные люди.
Свенгаард посмотрел в направлении голосов. Они стояли возле транспорта, который казался длинной серебристой фигурой позади приземистой двойной кабины. Там стоял звон металла. Трейлер заскользил назад, почти на два метра, прежде чем остановился у возвышения из грязи.
Глиссон вернулся, остановился и присел у Свенгаарда. — Каково наше решение? — спросил Киборг. — Убить его или оставить в живых?
Гарви сделал глубокий вдох, почувствовал, как Лизбет схватила его за руку.
— Давайте немного подождем, — сказал Бумур.
— Если он не будет доставлять нам больше неприятностей, — сказал Иган.
— Мы всегда можем использовать его части, — сказал Глиссон. — Или попытаться вырастить нового Свенгаарда и вновь подготовить его. — Киборг встал. — Здесь не нужно немедленное решение. Над этим следует подумать.
Свенгаард продолжал молчать, застыв от невыразимой ясности речи. «Жесткий, жестокий человек, — думал он. — Жесткий человек, готовый к любому насилию. Убийца.»
— Тогда в кабину с ним, — сказал Глиссон. — Все в кабину. Мы должны добраться… — Киборг, не закончив мысль, пристально посмотрел на мегаполис.
Свенгаард повернулся к полосам бело-синего цвета, светящимся далеко вдали. Среди огней налево появилась мигающая золотистая вспышка. За ней взвилась другая — огромный костер появился на фоне далеких, залитых холодным лунным светом гор. Направо появились еще желтые вспышки. Пронизывающий до костей звук на высоких частотах потряс его, отозвался звоном металлического диссонанса сочувствия в транспорте.
— Что происходит? — прошептала Лизбет.
— Тихо! — сказал Глиссон. — Не разговаривайте и наблюдайте.
— О пресвятые боги! — шептала Лизбет — Что это?
— Это смерть мегаполиса, — сказал Бумур.
И снова металлический звон отозвался в транспорте.
— Это причиняет боль, — застонала Лизбет.
Гарви притянул ее поближе к себе, пробормотал: — К чертям их!
— Здесь вверху он поражает, — сказал Иган, голос его звучал ужасающе безэмоционально. — Там внизу он убивает.
Зеленый туман начал появляться из дикой местности примерно в десяти километрах ниже их. Он катился в стороны и вниз, как бушующее море под луной, поглощая все — холмы, жемчужные огни и желтые вспышки.
— Думали ли вы, что ОНИ применят смертельный туман? — спросил Бумур.
— Мы знали, что ОНИ будут применять его, — сказал Глиссон.
— Полагаю, что так, — сказал Бумур. — Стерилизуют пространство.
— Что это? — настоятельно спросил Гарви.
— Он выходит из вентиляционных труб, через которые они пускали контрацептивный газ, — сказал Бумур. — Одна капля на вашей коже, и вам конец.
Иган повернулся кругом и пристально посмотрел вниз на лежащего Свенгаарда. — ОНИ те, кто любит нас и заботится о нас, — горько иронизировал он.
— Что происходит? — спросил Свенгаард.
— Разве вы не слышите? — спросил Иган. — Разве вы не видите? Ваши друзья оптимены стерилизуют Ситак. У вас там есть друзья?
— Друзья? — В голосе Свенгаарда что-то сломалось. Он оглянулся назад, чтобы пристально рассмотреть зеленый туман. Далекие огни все погасли.
И снова звуковые волны прошли сквозь них, сотрясли землю, отозвались звоном в транспорте.
— А сейчас, что вы думаете о них? — спросил Иган.
— Оставьте его в покое, — сказал Гарви. — У нас свои печали. Разве у вас не осталось никаких чувств?
