«Прокатиться по канатной дороге? — подумал вдруг Тагоми. — Детское удовольствие в чистом виде — восхитительное путешествие на транспорте, которому полагалось бы исчезнуть еще в начале века, но который, как ни странно, дотянул до наших дней».
Он отпустил велотакси и направился к ближайшей вышке.
«Быть может, — думал он, — я никогда не вернусь в «Ниппон Таймс Билдинг», где пахнет смертью. Карьера окончена, но это пустяки. Мне найдут замену. Но человек по имени Тагоми все еще ходит, дышит, помнит каждую мелочь. Выходит, еще не все закончено.
Впрочем, война — операция «Одуванчик» — всех нас сотрет с лица Земли. Что бы мы ни предпринимали. Те, на чьей стороне мы сражались в минувшую войну, стали нашими врагами. И какой нам от этой войны прок? Наверное, надо было драться не за, а против них. Или хотя бы помогать их врагам, Соединенным Штатам, Британии, России. Но чтобы это изменило? Безнадежность, как ни крути. Мудрецы уходят из мира, и, возможно, это единственный выход. Увы, мы одиноки, нам неоткуда ждать помощи. Возможно, это и к лучшему, — решил Тагоми. — Человек должен найти свой путь.»
Он сел в вагончик канатной дороги на Калифорния-стрит, проехал до конца и помог развернуть его на деревянном поворотном круге.
Вагончик, поскрипывая, повез его назад, Тагоми в задумчивости смотрел вниз. Из всех впечатлений от города, это было для него самым ярким, но теперь опустошенность ощущалась еще резче.
Возле Стоктона он встал и двинулся к выходу. Его остановил возглас кондуктора:
— Ваш портфель, сэр!
— Спасибо. — Тагоми взял портфель и вышел. Вагончик лязгнул и двинулся дальше.
В портфеле лежал бесценный коллекционный кольт сорок четвертого калибра. Теперь Тагоми не расставался с оружием, на случай, если мстительные бандиты из СД захотят расквитаться с ним за смерть своих приятелей... всякое в жизни бывает. И все-таки Тагоми чувствовал, что это нарушение привычного течения жизни — какой бы ни была его подоплека — признак неврастении. «Не надо ей поддаваться, — убеждал он себя, шагая по тротуару с портфелем в руке. — Это не более чем навязчивая идея, мания преследования.» Но избавиться от смутной тревоги не удавалось.
«Не я владею оружием — оружие владеет мной, — думал он. — Значит, я уже не испытываю перед ним восторга? Все мое существо восстает против того, что я сделал. Исчезло не только преклонение перед этим кольтом — исчезла сама страсть к коллекционированию. Увы! Опора моей жизни, тихая гавань...»
Он остановил велотакси и велел рикше везти его на Монтгомери-стрит, к магазину Роберта Чилдэна.
«Оборвана ниточка, связывавшая меня с любимым занятием. Надо разобраться. Понять, что со мной случилось. Возможно, удастся преодолеть страхи с помощью хитрости: обменять пистолет на другую старинную вещь. Для меня история этого револьвера слишком ощутима... В самом худшем смысле. Это воспоминание останется со мной, в моей психике, но для кого-нибудь другого револьвер будет самым обыкновенным предметом старины.
Как только я избавлюсь от кольта, все мои проблемы уйдут в прошлое, — решил Тагоми, чувствуя прилив сил. — Ибо дело не только в моей психике, но и — что полностью соответствует теории историчности — в самом револьвере. Мы с ним связаны».
Веломобиль подъехал к магазину. «Я здесь столько всего приобрел, — подумал Тагоми, расплачиваясь с рикшей. — И для себя, и для деловых подарков».
Он быстро вошел в магазин. У кассы стоял Чилдэн и протирал тряпкой какую-то вещицу.
— Мистер Тагоми, — поклонился Чилдэн.
— Мистер Чилдэн, — поклонился в ответ Тагоми.
— Какой сюрприз! Я весьма польщен. — Чилдэн вышел из-за прилавка. Тагоми заметил перемену в хозяине магазина. «Какой-то он не такой, как всегда. Менее разговорчивый, что ли. Вот и хорошо, — решил он. А то вечно болтает, суетится. А вдруг, это дурной знак? Все может быть».
— Мистер Чилдэн, — заговорил Тагоми, ставя портфель на прилавок и расстегивая замок. — Мне бы хотелось обменять на что-нибудь другое вещь, купленную у вас несколько лет назад. Помнится, вы совершали подобные сделки.
— Да, — кивнул Чилдэн. — Но все зависит от ряда факторов. Например, от состояния вещи. — Он встревоженно посмотрел на посетителя. Тагоми молча выложил тиковый футляр.
Некоторое время они разглядывали револьвер и жестяную коробочку, в которой недоставало боеприпасов.
По лицу Чилдэна пробежала тень.
«Не хочет, — догадался Тагоми. — Ну что ж, делать нечего».
— Вы не заинтересованы? — спросил он.
— Нет, сэр, — твердо ответил Чилдэн.
— Не буду настаивать. — Тагоми почувствовал, как его покидают силы. «Сдаюсь, — с грустью решил он. — Увы, во мне силен уступчивый, слабовольный инь».
— Простите, мистер Тагоми.
Тагоми поклонился и уложил револьвер в портфель. «Судьба. Придется жить с этой вещью».
— Вы огорчены, сэр? — спросил Чилдэн.
— Вы заметили? — досадуя на себя, произнес Тагоми.
— У вас есть какая-то особая причина продать эту вещь?
— Нет, — ответил Тагоми, пряча от чужих глаз частицу своего внутреннего мира, что надо было сделать с самого начала.
Помедлив, Чилдэн произнес:
— Я... сомневаюсь, что этот револьвер куплен в моем магазине. Не могу его припомнить.
— Я в этом уверен, — сказал Тагоми. — Впрочем, не имеет значения. Пусть будет так, как вы решили. Я не в претензии.
— Позвольте показать вам новые поступления, — предложил Чилдэн. — Надеюсь, вы не торопитесь?
В душе Тагоми всколыхнулось знакомое чувство.
— Что-нибудь интересное?
— Прошу вас, сэр. — Чилдэн подвел его к прилавку у противоположной стены. Под стеклом на черном бархате сверкали маленькие металлические безделушки самых замысловатых форм.
— Я показываю их каждому посетителю, — признался Чилдэн. — Вы знаете, что это такое, сэр?
— Похоже, бижутерия, — предположил Тагоми, угадав в одной из вещей брошь.
— Разумеется, это американские изделия, но не старинные, сэр.
Тагоми поднял глаза.
— Сэр, это современное искусство. — Бледное, невыразительное лицо Роберта Чилдэна горело восторгом. — Перед вами — новая жизнь моей страны. Она начинается с крошечных всходов, ростков красоты.
Тагоми с деланным интересом перебрал безделушки. Да, — подумал он, — в них есть нечто новое, оживляющее. Закон Дао: повсюду еще господствует инь, а в темнейших глубинах уже вспыхивают первые искорки света. Так было, так будет. И все же, к несчастью для нас обоих, я не могу, как Чилдэн, прийти в восторг от этих железок.
— Очень мило, — пробормотал он и положил украшения на прилавок.
