Зинаида Валентиновна остановила Ольгу, когда они с Семеном наконец-то выбрались из духоты зала.
— Милочка, можно вас на минуту? Сенечка, постойте, пожалуйста, в сторонке, у нас личный разговор, — заявила она не допускающим возражения тоном, цепко ухватив Ольгу за руку и кивнув, как бы подтверждая непреложный факт. Та нехотя последовала за профоргом, мимоходом взглянув на часы. Семен растерянно посмотрел на профоргшу, потом на Ольгу, пожал плечами и прилепился к стене в десятке шагах.
— Знаете что, Оленька! — глаза Зинаиды Валентиновны метали громы и молнии, но говорила она зловещим шепотом. — Как вы можете позволять себе такие выходки! О серьезных же вещах речь идет, и вы не имеете права на такие легкомысленные высказывания!
— Извините, — равнодушно ответила Ольга. — С языка сорвалось. Больше не буду.
Она отсутствующе взглянула поверх головы собеседницы. Действительно, случился же грех… Поскорей бы она свою нотацию закончила.
— Не извиняю! — решительно отрезала общественная работница. — Уже не в первый раз вы, Оленька, выступаете в роли этакого, понимаешь, возмутителя коллектива. Чего стоит только ваш скандальный развод с мужем! В нашем-то трудовом коллективе, борющемся за звание образцового…
— Какое вам дело до моего развода? — Ольга почувствовала, что лицо начинает гореть. — Моя личная жизнь не имеет ничего общего с вашим коллективом! Я уже не раз говорила…
— И напрасно! — сбить Зинаиду Валентиновну с мысли удалось бы только бульдозером, да и то не факт, что машина победила бы. — Моральный облик члена коллектива имеет непосредственное отношение ко всем остальным. Я уже молчу про ваши внебрачные, беспорядочные, я бы сказала, половые связи…
— Слушайте, вы! — Ольга схватила собеседницу за руку и сжала ее так, что тетка побелела от боли, беспомощно разевая рот, словно рыба на берегу. — Зарубите на своем длинном носу раз и навсегда: я сама в состоянии разобраться в своих отношениях с Семеном. Я сделаю так, как надо мне, а не вам, ясно? Если мы считаем, что брак для нас не обязателен, остальное не ваше дело!
Конструктор с силой оттолкнула от себя хватающую воздух Зинаиду Николаевну и неверными шагами побрела куда-то по коридору. Неожиданно на ее глаза навернулись слезы, но отчаянным усилием воли она отогнала их. Не увидит старая кляча ее слез, ни за что!
— Оля, стой! Подожди! — донесся до нее голос Семена. Он догнал ее и пошел рядом, взяв за руку. — Что случилось? Куда ты так бросилась?
Ольга нерешительно посмотрела на него, открыла рот и вдруг, резко остановившись, разрыдалась.
— Оля, Оленька, да что с тобой? — затормошил ее Семен. — Скажи мне, что произошло?
— Се… ня… — сквозь всхлипы выговорила Ольга. — Скажи, ты… ты тоже… так думаешь? Как они все?
— Как? — удивленно переспросил Семен. — Как они все думают? Погоди, ну-ка, иди сюда… — Он увлек ее за собой в нишу, где бил питьевой фонтанчик, и заключил в объятия. Ольга попыталась вырваться, но хватка у Семена оказалась железной. — Вот теперь говори, родная.
— Они… они все меня ненавидят! — отчаянно выкрикнула Ольга сквозь слезы. — Они… я разведенка! Мне не всегда говорят в лицо, но я вижу, вижу! Пусти меня, ты такой же, как они! Вам, мужикам, лишь бы развлечься, а на нас наплевать! Пусти!..
— Ч-ш-ш-ш! — Семен приложил палец к ее губам. — Я понял, милая. Все в порядке, — он нежно поцеловал ее в щеку, затем в губы. — Все хорошо, все нормально, любимая, все будет хорошо, только не плачь, прошу тебя, Оленька, не плачь!
Молодая женщина тонула в волнах его голоса, прижавшись к его плечу, не понимая, что он говорит, но купаясь в тихих спокойных интонациях. Постепенно слезы остановились, и она подняла на него заплаканные глаза. Семен улыбался, и она как-то сразу поверила, что все действительно закончится хорошо.
— Оленька, голубка, я понимаю, что тебя мучит, — прошептал ей муж. — Что, опять наша старая грымза нудела про развод? — Он достал из кармана платок и начал вытирать ей слезы. — А ты все еще думаешь, что бросила его в трудный момент, и все такое? Да забудь! Глупости, честное слово! Ты ни в чем не виновата.
— Да? — неуверенно спросила Ольга, с надеждой глядя на него.
— Да, — опять мягко улыбнулся ей Семен. — Он – взрослый человек, сам в состоянии построить свою жизнь. Хочет пить – пусть его, но ты-то при чем? Посещение загса не делает женщину рабой бессловесной! Да, есть и такие, кто на самом деле думает, что ты неправа. А тебе-то что? Поверь, большинству наплевать, и не мотай себе нервы!
Неожиданно он рассмеялся.
— Но сейчас на тебя действительно все смотрели круглыми глазами, такой уж ты фортель выкинула. Надо же, Папазова Папой Зю обозвать, да еще и перед начальством! — Он опять рассмеялся. — Нет, на язык к тебе лучше не попадаться…
Неожиданно его лицо стало грозным.
— А что ты там говорила про Кислицына, а? Про то, как он выглядит? Ну-ка, признавайся, что у тебя с ним, а не то укушу! Р-р-р! — Он грозно оскалил зубы.
Ольга не удержалась и фыркнула. Потом еще раз, еще, и наконец тихонько рассмеялась.
— Ох ты, кавалер, — она ткнула его кулачком под ребра. — Я же говорю, все мужики одинаковы, об одном только и думаете. Ладно уж, скажу тебе правду, — она перешла на шепот. — У нас с ним… — Она встала на цыпочки и поднесла губы к семенову уху. — …ничего не было!
Семен облегченно рассмеялся.
— Ну вот, так-то лучше, — он крепко обнял ее, затем слегка оттолкнул. — Если человек смеется, то в ближайшее время не помрет. А то плач, слезы, вселенская обреченность… Ладно, давай умываться, и пошли быстрее, а то опоздаем.
— Куда? — удивилась Ольга, шмыгнув напоследок носом.
— Как куда? — удивился Семен в свой черед. — У тебя сегодня весь день какой-то склероз. В кино нам через полчаса, забыла? В обрез времени. Или я зря за билетами отстоял? Давай в темпе!
— Ага, — кивнула Ольга и нагнулась к фонтанчику, набирая воду в пригоршню. — Только, знаешь, я все равно проголосую за Кислицына. Назло всем. И потом, он такой душка!
* * *
Тимур незаметно выскользнул из зала. Воздух в коридоре, застойный и холодный, после духоты маленького переполненного помещения казался едва ли не амброзией. Капитан отошел к окну, вытащил сигарету и закурил, украдкой засунув спичку за трубу под подоконником.
— Манкируешь указаниями начальства? — раздался сзади насмешливый голос.
Тимур от неожиданности подпрыгнул на месте, затем резко развернулся и ударил туда, где, по его расчетам, находилось брюхо шутника. Однако Дмитрий оказался стреляным воробьем, так что кулак Тимура пронзил пустоту, а сам он чуть не сверзился с подоконника.
