сделать перерыв. Колесник с водителем отправились в город, а руководитель экспедиции и стажер Семён занялись документированием образцов, картами, заполнением журнала. Семён спросил разрешения позвать Егора, и вскоре они уже втроём рассматривали странные конкреции, срезы породы, сохранившей отпечатки древних организмов.
— Точнее сказать, предполагаемые отпечатки, — пояснил Семён, демонстрируя Егору кофейного цвета пластину с несколькими канавками, идущими из единого центра. — Иногда сразу понятно, что перед нами животное или растение. Но чаще следы очень слабые, фрагментарные, еле заметные. Мы к тому же не палеонтологи…
Егор молча смотрел, помогал, если просили. Он не задавал вопросов, и Усладников (которого этот факт озадачивал) поглядывал на Егора с известной мерой любопытства. Когда решили сделать перерыв на чай, Усладников спросил Егора, не учился ли тот на геологическом.
— Нет, — ответил юноша.
— А какая же ваша специализация, молодой человек? — спросил Усладников, распечатывая упаковку печенья. — Что вы оканчивали, где учились?
— Нигде, — Егор посмотрел на руководителя большими добрыми глазами.
Усладников растерялся и перевёл разговор обратно на палеонтологию, на древние времена. Егор и нравился, и пугал: он был непонятен. Семён как будто находил с ним общий язык. Точнее говоря, Егор проявлял большой интерес к объяснениям и рассуждениям стажера, и тому это явно льстило. Усладников списал всё на их близкий возраст и более не стал утруждать себя гипотезами.
Вечером дождь перестал. Тяжёлые низкие тучи висели над озером, и заходящее Солнце очерчивало оранжево-красным ту линию, где находилась граница непогоды. Иван, стараясь не потерять равновесия на старой стремянке, менял лампочку в фонаре. Захлопнув крышку и затянув винты, он слез, опёрся на платформу и посмотрел на озеро. Справа послышалось шуршание, знакомый Ивану звук: Егор тащил лодку к воде. Скрипнули в уключинах вёсла, плеснула вода. Иван не видел ту часть берега, от которой отплыл Егор, но восстановленная по одним только звукам картина казалась ему даже более подробной, чем зрительный образ. Бывший водолаз закрыл глаза, прислушиваясь к озеру, берегу, Природе. Чавач, очистив миску, сонно наблюдал за хозяином. Он, живший больше среди звуков и запахов и меньше полагавшийся на зрение, одобрил бы мысли Ивана — если бы знал их и имел для того возможность.
Мирно кипел на костре чайник: воспользовавшись подобревшей погодой, Иван решил посидеть на берегу. Вернулся Егор, вытащил и перевернул лодку, легко установил её на доски. Иван покачал головой: «Не сила это — молодость. Просто молодой, и всё само будто даётся». Через час, когда Иван собирался уже уходить, к костровой полянке подошёл Усладников.
— Иван Иванович, вы не видели Семёна Викторовича?
— Вашего младшого-то? Давно не видел.
— Вот и я не пойму, куда он делся…
— Может, вышел.
— Куда?
— За забор.
— Зачем ему выходить за забор?
— Мало ли… За девушками, — усмехнулся Иван.
— Бросьте. Это ЧП.
— Не разводите паники. Звали его?
Колесник и Зурин, водитель, вышли наружу. Выкрикивая имя стажера, они обошли станцию, вернулись. Иван принёс рупор, крикнул несколько раз в сторону воды. Прожектор с крыши «спасовки» освещал выход из бухты, но дальше вода была уже тёмной, почти чёрной. Иван, почувствовав, что дело серьёзное, забежал с биноклем на вышку. Луч прожектора заскользил по воде. Иван намётанным глазом искал не человека — движение. Через пять минут он спустился:
— Так. Кто видел его в последний раз, когда и где это было?
— Наверное, Егор, — предположил Усладников. — Они вместе сидели, затем выходили за водой, затем…
— Ну ясно, — Иван быстрым шагом направился к Егорову домику.
Возле сохнущей на досках «Пеллы» он остановился, обернулся: все трое шли за ним.
— Здесь подождите, — бросил им Иван. Он встал правой ногой на ступеньку, постучал в дверь: — Егор! Открывай.
Дверь отворилась, и Иван сразу шагнул внутрь, закрывая её за собой. В доме было темно. Иван щёлкнул выключателем. Яркий свет ударил по привыкшим к вечеру глазам. Егор стоял у стенки, отделяющей комнату от кухоньки-прихожей. Он не был ни испуган, ни удивлён — просто стоял и ждал, что скажет Иван.
— Семён пропал. Он с тобой был? Знаешь, где он?
— Да. Он в озере.
— Что?! — Иван шагнул вперёд, подходя вплотную к Егору. — Что значит в озере? Утонул?
— В озере.
— Рассказывай толком. Что произошло?
— Не хочу.
— Х-хурма на блюде… Егор! Не та ситуация. Человек пропал. Он что, купаться полез?
Иван не говорил про лодку. Егор и Семён могли выйти на лодке, а вернулся только Егор. Но среди звуков, которые слышал тогда Иван, не было голоса Семёна. В той стороне никто не разговаривал — для чего бы двоим выходить поздним вечером на лодке и при этом молчать как рыбы?
— Егор, надо всё рассказать. Я тебе помогу, коли нет твоей вины, — Иван положил руку на плечо юноши и посмотрел на него сочувственным взглядом. Егор молчал. Молчание тянулось и тянулось. Порядок рушился, и Иван не знал, как остановить это разрушение.
Иван убедил геологов, что следует дождаться утра: они не слышали разговора в дальнем домике, а Иван ничего не объяснял — просто сказал, что так будет лучше. После слов Егора надежды на возвращение стажера было мало. Иван в забродах 25 ходил вдоль берега, светил в воду большим фонарём: он искал уже не живого человека. От помощи геологов начстанции отмахивался и в конце концов отправил их ещё раз обойти забор снаружи:
— Метров на сто отходите, не дальше. Не разделяться. Все вместе идите. Есть фонари?
— Да, сколько угодно.
— На каждого взять. Идите!
«По-хорошему, надо ехать за милицией, — думал Иван, и тотчас в голове его рисовался тот хаос, в который погрузится станция, вопросы, вопросы, вопросы… — Но всплывёт золото, а хуже, если та чёртова штуковина, которую Чавач нашёл — как это объяснять?» Иван никак не мог убедить себя, что есть уже основания для подозрений в сторону Егора, и тем более отвергал всякую мысль о том, что юноша может быть опасен. Начальнику станции хотелось, чтобы всё оказалось несчастным случаем, а лучше — какой-нибудь глупостью или розыгрышем суетливого стажера, который сейчас вернётся, постучит в ворота и получит от Ивана семиэтажное морское приветствие.
Перед восходом, когда достаточно посветлело, Иван завёл катер и четырежды прошёл вдоль берега, сначала подальше, затем приближаясь к станции. Ничего не найдя, он вернулся и обнаружил, что «буханки» нет: ворота были открыты, геологи уехали.
— Ну что, паника в джунглях?! — бросил Иван в сторону ворот и, не закрывая их, пошёл к домику Егора.
Внутри никого не было. В домике стоял сильный запах, сладковатый, незнакомый.
