Молдер даже уже немного жалел, что ввязался в это, как ему теперь представлялось, безнадежное предприятие. Вулкан был огромен: целое подземное царство со своими странами, горными хребтами и континентами. Здесь, действительно, можно было блркдать целыми месяцами. Трудно было представить, как искать Трепкоса в этих каменных лабиринтах.
Тут можно было укрыть даже небольшое воинское соединение. Если Трепкос не идиот, он легко спрячется где-нибудь в самых отдаленных проходах. Он вообще может играть с преследователями, как кошка с мышкой. Молдер ощущал собственное бессилие, и от этого настроение у него было неважное. К тому же, спрыгивая с очередного откоса и поскользнувшись на камне, который неожиданно пошатнулся, он неловко переступил и расшиб себе ногу. Теперь он прихрамывал из-за отдающейся по лодыжке назойливой боли и с тревогой отмечал про себя, что боль эта постепенно усиливается. Если так пойдет дальше, то он не ходок. Лучше вернуться обратно, чем стать обузой и ковылять с помощью Восберга. Только этого ему еще не хватало. Он задыхался и то и дело смахивал пот, щиплющий веки. В пещере из-за близости кратера было жарко. Серный раздражающий запах першил в горле. Молдер кашлял, совсем как Танака перед своей неожиданной гибелью. А потому в очередной раз ступив на какой-то булыжник и едва не вскрикнув от боли, стрельнувшей по лодыжке, он дал себе слово, что поисками доктора Трепкоса сегодня заниматься не будет. Какие там могут быть поиски, если он еле передвигается? Все, на что он способен, это изучить путь к озеру. Нужно поставить ориентиры, чтобы потом можно было прийти сюда целой группой. Вот что он должен тут сделать прежде всего. Они только дойдут до озера и сразу же повернут обратно.
Зато Восберг чувствовал себя, как рыба в воде. Он шагал уверенно, словно наизусть знал каждый камешек у них на дороге; не задумываясь, поворачивал, когда каменный ход разветвлялся на несколько коридоров; легко спрыгивал, перескакивал, карабкался по уступам. Душный горячий воздух, по-видимому, не оказывал на него никакого влияния. И тяжелые сернистые облака, вспухающие иногда из щелей, тоже не производили на него особого впечатления - он прошагивал их насквозь, не задерживаясь ни на секунду.
А кроме того, он еще умудрялся по ходу движения что-то делать: то нагнется и поднимет камешек, и рассматривает его, дожидаясь Ковыляющего Молдера, то прильнет к сколу в стене пещеры и ощупывает его, подсвечивая себе фонариком. Единственное, чего он не делал, - это не говорил вслух. Если требовалось объяснить что-нибудь, обходился знаками. Но гораздо чаще просто уходил вперед, время от времени останавливаясь, чтобы подождать Молдера. Еще при входе он предупредил: "Не хочу, чтоб Трепкос услышал нас раньше, чем мы его обнаррким", и в дальнейшем неуклонно следовал этому правилу, продвигаясь по лазам с ловкостью старого пещерного жителя. И лишь когда перед ними открылся довольно широкий откос, усыпанный галькой, и они, вопреки ожиданиям Молдера, свернули налево и оказались в многоступенчатом гроте, Восберг, дождавшись охромевшего спутника, не двинулся дальше, а шепнул в самое ухо:
- Это вон там. Осталось метров пятьдесят-семьдесят...
Молдер подумал и вытащил из-за пазухи пистолет.
Восберг одобрительно подмигнул ему и, выставив руку, несколько раз согнул указательный палец. Вероятно, он хотел дать понять Молдеру, чтоб тот не задумывался, стрелят или не стрелять. Правда, этот зловещий жест оказался последним в его жизни. Шипящая огненная черта вдруг вытянулась из ближайшего зияющего провала, пропорола воздух и, будто пылающая стрела, воткнулась Восбергу в спину. Восберг взмахнул руками и упал прямо на Молдера. Хуже всего было то, что он повалился, как неподъемный мешок, накрыв собой пистолет. Молдер ничего не успел предпринять. Потому что сразу за выстрелом, пока тело Восберга еще билось в мелких конвульсиях, из лаза мягко спрыгнул мужчина с белой повязкой на голове и наставил уже вновь заправленную ракетницу на самого Молдера.
Никакой возможности отскочить или выстрелить не было. Тело Восберга оседало, и Молдер был скован его цепляющимися за одежду руками. Было бы безумием сопротивляться в таком невыгодном положении. И потому, когда мужчина взмахом свободной руки приказал, чтобы Молдер положил пистолет, Молдер безоговорочно подчинился - выпустил рукоятку и отступил метра на четыре назад. Он даже забыл про свою тянущую муторной болью ногу. Он только жалел, что сейчас рядом с ним нет Скалли.
Скалли еще раз глянула в бинокуляр, где на предметном столике сияла в фокусе ламп крохотная стеклянная ванночка, подкрутила микровинты, откинулась и, со вздохом взяв диктофон, начала говорить обдумывая каждое слово:
- Я пыталась культивировать споры, используя широкий температурный диапазон: от температуры человеческого тела до температуры, которая существует в кратере вулкана. Я пользовалась питательными средами, содержащими человеческие ткани, кровь, слюну, и добавляла туда по возрастающей концентрации серу и другие характерные для вулканической деятельности вещества. Всего было поставлено около трех десятков подобных экспериментов... Однако, ни один из семи образцов, взятых для опытов, не пророс до формы, которая, в конце концов, убила Танаку. Прорастания спор в искусственной среде не происходит...
Она подумала, глядя в бетонную стену перед собой, а затем снова поднесла к губам диктофон:
- На основании этих экспериментов я выдвигаю следующую гипотезу. Пока споры кремниевого растения не вживлены каким-либо образом в организм хозяина, пока они не попали туда вместе с воздухом непосредственно после выброса из спороноса грибка, они не активны и пребывают в состоянии "ожидания". В этом виде они совершенно безвредны, и заразиться ими можно лишь специально приняв их внутрь. Достаточно самых простых мер безопасности. Но при попадании в человеческий организм они оживают...
Скалли положила диктофон и прислушалась. Мертвая подземная тишина царила на станции. Даже тень звука не долетала из коридора, ведущего в лабораторию. Слабо шуршал вентилятор в процессоре и чуть слышно отмеряли секунды прямоугольные технические часы, предназначенные, чтобы звенеть через определенные промежутки времени. Скалли остановила их нажатием пальца, и подземная тишина стала просто невыносимой.
Тогда Скалли решительно поднялась, прошла в жилой корпус (лампы через одну были притушены) и, остановившись у третьей двери от входа, постучала в нее намеренно громко.
- Джесси? Джесси? Ты у себя? Открой, пожалуйста!..
Судя по звуку, за дверью что-то перекатилось, а потом сдавленный и недружелюбный голос Джесси спросил:
