И оно отправилось в путь. Оно отсутствовало порядочное время. И пока ветер ждал солнце, к нему присоединился дождь. Наконец оно показалось вдали.
«Ну как? — обратился к солнцу дождь, когда оно приблизилось и могло уже услышать его. — Теперь ты видишь? Разве это не самое ужасное и огромное Темное Место, которое ты когда-либо видело?»
«Конечно же, нет! — солнце выглядело разгоряченным и довольно-таки рассерженным, потому что день оказался длиннее по крайней мере на час, чего не должно быть никогда — если только не договориться с луной, чтобы она сократила ночь на такое же время. — Да я и не верю, что подобное место когда-либо существовало. Вы двое отправили меня на бесполезные поиски. Я смотрело повсюду. Нет нигде никакого темного места! Если бы оно было, я бы его обязательно нашло.»
Хэла едва не убаюкал мягкий, ровный голос Аманды. Морганы были прирожденными певцами, а также обладали даром сказителей, и Аманда не являлась исключением. Когда же она внезапно умолкла, Хэл словно очнулся и не сразу возобновил прежний разговор.
— А это темное место, — наконец спросил он ее, — имеет какое-то отношение ко мне?
— Ты, конечно же, понимаешь, почему солнце не могло его найти, — ответила Аманда. — Темное место там было, но солнце, когда смотрело, видело только свой собственный свет. Темное место есть и в Таме — даже после всех долгих лет; но твои глаза не воспринимают — или не хотят воспринимать это, потому что точно такое же темное место есть и в тебе. Память ответственности за смерть твоего брата Мора.
Хэл невольно закрыл глаза — последние слова Аманды больно ударили его. И он снова увидел, как Уильям, окончательно побежденный и полностью обезумевший принц огромной планеты Сеты, нажимает кнопку, открывающую двойные двери, за которыми находится тело замученного пытками Мора. Как будто это произошло вчера, а не сто лет назад!
Он заставил себя снова открыть глаза.
— Скажи мне, что ты имеешь в виду, — попросил он.
— Никто, кого ты знал, никогда не умирает для тебя, — ответила Аманда; и ее слова отозвались жутковатым эхом его собственных, сказанных самому себе лишь несколькими днями прежде.
— Точно так же для Тама твой дядя Кейси, и Джеймтон Блэк, и даже его зять Дэвид Холл не умрут никогда. Он живет с виной за их смерти дольше, чем столетие; и его единственной надеждой было то, что, когда ты найдешь то, что искал, обнаружатся доказательства и других причин их гибели — и что их гибель дала тебе возможность открыть всем людям путь в Творческую Вселенную.
Она умолкла.
— И поэтому, когда ты скажешь ему, что сдаешься, то отнимешь у него его последнюю надежду на прощение. Он боролся за жизнь так долго ради Аджелы, ради Энциклопедии, даже ради тебя. Но главным образом ради надежды получить прощение за то, что случилось с Дэвидом, Кейси и Джеймтоном. Сам он не сумел получить его — и надеялся на тебя. Но как раз этого ты и не видишь — потому что темнота в Таме слишком похожа на темноту в тебе. Когда ты приблизился к ней настолько, чтобы разглядеть, она пробудила твою собственную вину в гибели Мора; так что ты не захотел заглянуть в Тама чересчур глубоко — туда, где находятся его тревоги.
Последние слова Аманды, словно каменной плитой, придавили Хэла; он лежал неподвижно, уставившись в потолок.
— Ты лишь делаешь так, что уход мне дастся тяжелее, — наконец произнес он. — Нет, я не догадывался о чувствах Тама; но теперь, когда я о них знаю, это уже не имеет никакого значения. Что я могу сделать такого, чего не сделал уже?
— А тебе когда-либо приходило в голову, — мягко отозвалась Аманда, — что ты пытался войти в Созидательную Вселенную с помощью лобовой атаки. Возможно, тебе бы следовало ненадолго отступить и попытаться найти окольный путь, который дался бы тебе легче.
Хэл приподнялся на локте, чтобы взглянуть на нее.
— Господи! — воскликнул он. — Даже тут ты понимаешь больше, чем кто-либо другой... — Он умолк и снова лег. — Но никакого другого пути нет. Я все пробовал.
— Ты изучал задачу со слишком близкого расстояния, поэтому не мог увидеть все, — пояснила Аманда.
— Ты так думаешь? — Хэл надолго умолк. — Нет, — затем сказал он, — я не могу в это поверить. Это слишком легкий ответ.
Она позволила ему некоторое время поразмыслить.
— Позволишь мне высказать предположение... — проговорила она наконец.
— Мне следовало бы знать! — Он сумрачно улыбнулся ей, зная, что в лунном свете она отчетливо видит его лицо. — Нет — конечно же, я хочу его услышать!
— На Культисе, где я работала в подполье, люди нашли способ сопротивляться войскам Блейза, оккупировавшим миры? Этот способ не идет в разрез с главным.
Хэл смотрел на силуэт Аманды, прислушиваясь к звучанию ее речи, обдумывая только что сказанное ею.
— Ты подразумеваешь развитие — вверх? — спросил он.
— Да. Возможно, и вверх. Но то, что новый, я уверена.
— И лучше?
— Думаю, что да, — ответила Аманда. — Там есть группа людей, которые объединились под именем Гильдии — так называлась организация, возникшая в двадцать первом веке. Ты имел к ней отношение как Пол Формейн. Именно она дала толчок к появлению культуры экзотов.
— Это означает... — Хэл снова перекатился на спину. — Можно считать это несомненным признаком того, что человечество в целом вот-вот сделает шаг вперед. Но экзоты давно пытаются изменить человечество к лучшему. Но заниматься этим теперь, когда все, что они имели, было отдано ими или отобрано у них... Невероятно!
Он покачал головой.
— И даже если ты права, возможно ли подобное здесь? С людьми Старой Земли, наиболее отставшими от других...
Хэл умолк; он вспомнил слова Аджелы о том, что земляне начинают отказываться от своей тысячелетней раздробленности. Рух же утверждала, что и среди квакеров некоторые осознают все угрозу, исходящую от Блейза и Иных.
Тогда он думал, Рух и Аджела просто пытались поднять его упавший дух. Но, возможно, и по Старой Земле пронесся ветер новых мыслей, объединяя закосневших, эгоистичных, разделенных и нередко враждебных друг другу людей планеты, которая вот уже несколько сотен лет тянется позади остального человечества.
Если это было правдой... тогда то, что происходило на Культисе, нельзя не принимать во внимание. Если и в самом деле экзоты на пути к тому, чтобы создать новую и лучшую разновидность Осколочной Культуры, ему очень хотелось бы взглянуть на это своими глазами. Трудность, однако, заключалась в том, напомнил он себе, что даже если это явление существует и значимо, он не видел, как оно может помочь ему в решении той проблемы, над которой он бился последние три года.
Искорка, на мгновение вспыхнувшая в нем, погасла. И тут заговорила Аманда — как будто она прочла его мысли.
