— Да, я упустил кой-какие детали. Так вот, что я видел. Когда она открыла дверь, она практически заполнила ее, но я смог увидеть что-то, что показалось мне окном. Если это было окно, оно выходило на облачное небо. Это означает дневной свет.
— Облачное?
— Да, а что?
— Сегодня здесь все утро было облачно.
— Не думаете же вы, что она… нет, она бы не стала.
— Вероятно нет, но мы должны прочистить весь Централ. С ее то деньгами, нельзя точно определить, кого бы она могла еще купить.
— Да… хорошо. Паленки. Панцирь его был со странным рисунком — треугольники, ромбы, красные и оранжевые, и веревка или змея желтая, идущая вокруг и через него.
— Признаки фелюма, — сказал Сайнер.
— Да, но какого семейства Паленки?
— Хорошо, мы проверим это. Что дальше?
— Позади нее во время порки была толпа сенсов. Я видел Прейменгов, не мог не заметить тех проводников щупальцев. Были некоторые Читры, несколько Соборипов, некоторые Ривы…
— Похоже на ее обычную группу приспешников. Узнал кого-нибудь из них?
— Я попытаюсь позднее через ИД, но я не мог бы назвать никаких имен в этой толпе. Но там был один Пан Спечи, и он был заворожен сценой, если не ошибаюсь.
— Уверены?
— Все, что я знаю, это то, что я видел, а я видел шрамы на лбу — хирургическая операция это, в этом я уверен, как и в том, что я в сниггертрансе…
— Но это против каждого Пан Спечи, легально, моральное, этическое…
— Шрамы были пурпурные, — сказал Маккай. — Это заметно, не так ли?
— Прямо в открытую, никакого макияжа или чего-либо, чтобы скрыть шрамы?
— Ничего. Если я прав, то он был единственный Пан Спечи с ней. Другой бы убил его при виде ее.
— Где же она могла быть, где только один Пан Спечи?
— Убей меня бог. О, да, и там были еще несколько людей — в зеленой форме.
— Охранники дома Абнетт.
— Я тоже так подумал.
— Порядочная толпа, чтобы спрятаться.
— Если кто и может позволить себе, так это она.
— Еще одно, — сказал Маккай. — Я чувствовал запах дрожжей.
— Дрожжей?
— Несомненно. Всегда есть перепад давления через дверь для прыжка. Дуло в нашу сторону. Дрожжи.
— Да, целый короб наблюдений.
— Вам не показалось, что я был рассеян?
— Не больше, чем обычно. Вы абсолютно уверены насчет Пан Спечи?
— Я видел его глаза!
— Запавшие, фасеты сглаживающие?
— Так мне показалось.
— Если нам удастся получить Пан Спечи для официального осмотра, это дало бы нам рычаг. Сокрытие преступника, это уже кое-что.
— Очевидно, у вас не такой большой опыт с Пан Спечи, — сказал Маккай. — Как вам удалось стать директором Различения.
— Ладно, Маккай, давайте не…
— Вы знаете прекрасно, что любой Пан Спечи взорвался бы, если бы увидел этого парня. Наш наблюдатель попытался бы нырнуть через дверь для прыжка и…
— И…
— Абнетт бы закрыла ее на нем. Она бы получила половину нашего наблюдателя, а у нас бы осталась другая половина.
— Но это было бы убийство.
— Несчастный случай, не более.
— У этой женщины действительно большой вес, надо признать, но…
— И она получит наши потайные места, и при этом она будет играть на том, что она частное лицо, а мы пытаемся саботировать ее.
— Паршиво, — согласился Сайнер. — Надеюсь, вы не делали официальных выпадов в ее сторону.
— Почему же, делал.
— Что?
— Я взял ее на официальную заметку.
— Маккай, вас ведь предупреждали делать это с…
— Послушайте, мы хотим, чтобы она начала официальное дело. Проверьте у юристов. Она может попытаться сделать встречный иск лично против меня, но если она возбудит дело против Бюро, мы можем добиться слушания в сератори, это уже не личная конфронтация. Ее штат юристов может посоветовать ей это. Нет, она попытается…
— Она может не пойти в суд и не будет возбуждать дело против Бюро, — сказал Сайнер, — но она обязательно направит против нас своих ищеек. И вряд ли можно выбрать для этого более неподходящее время. Билдун уже почти полностью отслужил свой срок. И сейчас в любое время он может проходить креше. Ты знаешь, что это значит.
— Кресло Директора Бюро нарасхват, — сказал Маккай.
— Я это ожидал.
— Да, но вокруг этого сейчас поднимается настоящая буря.
— Вы соответствуете своему месту, Сайнер.
— Вы тоже, Маккай.
— Я «прохожу».
— Вот это будет денек! А что действительно меня беспокоит, так это Билдун. Он взорвется, когда услышит об этом единственном Пан Спече. Он все мог бы привести к…
— Он уладит с этим, — сказал Маккай, вкладывая в это больше уверенности, чем чувствовал.
— И вам здесь могут подложить мину. Я надеюсь вы знаете, что я не прохожу.
— Мы все знаем, что вы хотите эту работу, — сказал Маккай.
— Могу себе представить все сплетни.
— Но разве она не стоит этого?
— Я дам вам знать.
— Уверен, что это так и будет.
— Да, еще одно, — сказал Сайнер. — Как вы собираетесь избавиться от Абнетт?
— Я собираюсь стать учителем школы, — сказал Маккай.
— Я полагаю, мне не надо этого объяснять, — сказал Сайнер. Он прервал контакт.
Маккай все еще находился в пурпурном полумраке бичбола. Пот заливал все тело. Температура была, как в духовке. Он раздумывал над тем, что жир его может поубавиться от такой жарищи. Конечно, потеря воды… В этот момент, когда он подумал о воде, он ощутил сухость в горле.
— Вы все еще там? — прохрипел он.
Молчание.
— Фанни Мэ?
— Я остаюсь в своем доме, — сказал Калебанец.
Ощущение того, что он слышит слова, не слушая их, дошло до сознания Маккая, ангерит, введенный в организм, отдавался запоздалой реакцией ярости. Черт бы побрал этого сверх тупицу Калебанца! Втянул нас в настоящую заваруху!
— Вы хотите сотрудничать с нами? — спросил Маккай.
— Насколько мне позволит контракт.
— Хорошо. Тогда настаивайте на том, чтобы Абнетт пригласила меня к вам в качестве вашего учителя.
— Вы выполняете функцию учителя?
— Вы чему-нибудь научились уже у меня? — спросил Маккай.
— Все смешанные соединительные ткани обучают.
— Соединительные ткани, — пробормотал Маккай. — Должно быть, я старею.
— Объясните «старею», — сказал Калебанец.
— Не обращайте внимания. Первым делом, мы должны обсудить ваш контракт. Может быть, есть способ прервать его. По каким законам он выполняется?
— Объясните «законы».
— Какая почетная система принуждения? — выпалил Маккай.
— По естественной чести соединительных тканей сенсов.
