— Не знаете ли вы чего-нибудь о всех этих близких нам людях? Был ли здесь, кроме Николь, кто-нибудь и из ее семьи?
— Нет, она была здесь одна-одинешенька. Да и в живых-то осталась почти что одна она. Отца и двух младших братьев убили при Моддерфонтэне. Все младшие сестры умерли. Вы слышали, как умерла бедненькая Люцинда?
— Да, да, — перебил ее Анри, чувствуя, что долгая, скорбная исповедь старухи подавляет его. — Расскажи мне о тех, которые спаслись. Ты только что сказала, что Николь перевели в другую тюрьму, потому что она пыталась бежать на помощь матери; значит, мадам Гудула жива? Скажи, жива ли она?
— Мадам Гудула осталась одна со своим младшим сыном среди развалин своей сожженной фермы. Мне так рассказывали, а я не помню, случилось ли это в то же время, когда Николь взяли в плен с оружием в руках. Память у меня слаба стала. Знаю только, что мы благословляли день, когда ее привели сюда к нам. Она забывала себя ради других, готова была поделиться последним куском хлеба, последней каплей воды с голодными и больными. Она никогда не падала духом, всех утешала, умирающим закрывала глаза, плакала вместе со страдальцами. Мы многого лишились с ее уходом. Но она ушла не в погоне за личным счастьем. Она узнала от приведенного в наш лагерь нового пленника, что мать ее тяжело больна, она решилась на побег ради нее, но ее поймали. В лагере тут были беспорядки, и вот, будто бы, чтобы защитить ее, они сослали ее на какой-то остров.
— А ты наверно помнишь, что это остров Цейлон?
— Да, да. Как вы только назвали остров, я тотчас же узнала.
— Ах, если бы можно было знать наверное! — подумал Анри вслух.
— Это не трудно. Все могут подтвердить вам это. Какая-то женщина, иссохшая, худая, призрак, а не
женщина, проходила в это время мимо.
— Послушайте, фру де Бург, — окликнула ее Аника, — подойдите-ка сюда. Не знаете ли вы, куда увезли от нас Николь Мовилен? Вот этот господин хочет узнать.
Пленница взглянула на Анри покрасневшими от слез глазами.
— Николь Мовилен? — проговорила она рассеянно.
— О, скажите, если вы знаете, умоляю вас!
— Извините, — сказала старуха, проводя рукой по лбу, — все ужасы, свидетельницей которых я была, которые сама испытала, помутили мой ум. Но мы все здесь помним Николь Мовилен. Милая девушка! — сказала она, подумав. — Они ее сослали на Цейлон!
— О, благодарю вас! — воскликнул Анри, почтительно целуя морщинистую руку старухи. — Я пришел сюда, чтобы спасти мадемуазель Мовилен из плена. Она моя невеста. Благодаря вам и вот тетушке Анике, я теперь знаю, где мне ее искать. Но скажите, не могу ли
я что-нибудь сделать и для вас? Я вижу, что вы в ужасной нужде…
— Что значат личные лишения в сравнении с потерей очага, близких, родных, гибелью родины? — сказала фру де Бург. — Мне, право, все равно, где доживать свои жалкие дни, в тюрьме или во дворце. Но вам я не советую очень мешкать здесь. Я вижу, вы проникли сюда под видом разносчика, спешите же выбраться из лагеря, не оставайтесь даже поблизости! Если откроют, кто вы, все ваши планы рухнут. Поезжайте на Цейлон, и да поможет вам Бог! Если вам удастся освободить свою невесту, и вы женитесь на ней, вы будете сторицей вознаграждены за все испытанные вами лишения и самоотвержение, — Николь редкая девушка.
Сказав это, пленница удалилась.
— На ее глазах расстреляли ее мужа и двух сыновей, — шепотом объяснила Аника. — Это были знатные, богатые люди, делавшие много добра, а теперь у нее нет куска хлеба.
Анри отдал все содержимое своей тачки Анике, дал ей денег и направился к выходу. Сердце его сжималось от боли.
Он вышел из лагеря так же легко, как и проник туда. Жерар ждал его, страшно взволнованный. Ему стоило больших усилий удержаться, чтобы не последовать за братом в лагерь.
В нескольких словах Анри передал ему все. Братья решили, что следует немедля отправиться на Цейлон.
— Слава Богу, нам не надо ждать ни поезда, ни пакетбота, не надо хлопотать о паспорте! — воскликнул Жерар. — Скорее же в путь, нечего терять время!
— Только бы полученные мною сведения оказались верными, — озабоченно заметил Анри. — Вдруг мы уедем из Африки, а Николь останется здесь?.. Но как узнать наверно? Трудно доверять словам двух старых несчастных женщин.
— Правда. Но ведь они обе сказали одно и то же, не сговорившись, так что есть основание предполагать, что они не ошибаются. Очевидно, все в лагере хорошо знали нашу смелую Николь. Ее судьбой все интересовались и, конечно, всякий, и старый, и малый знает, куда ее заточили. Ошибки быть не может!
— Может быть, англичане не отказали бы нам в справке относительно местопребывания Николь? — нерешительно спросил Анри. — Почему бы им не дать простую справку?
— Как же! Жди! Пуля в лоб научит тебя собирать справки. Не суйся не в свое дело. Послушай, Анри, не впутывай никого в наш замысел. Поедем прямо на Цейлон!
Лошади терпеливо ожидали всадников, пощипывая траву. Оба брата сели на лошадей и поскакали к финикийской Башне. Полдня ехали они галопом и, прибыв, застали Вебера и Ле Гена за их любимыми занятиями: первый делал вычисления, второй — тер и чистил все, что на воздушном корабле поддавалось чистке.
— Так, — сказал он, кланяясь молодым людям. — Всякая вещь любит чистоту, будь то хоть медная пуговка или лицо крещеного. Не правда ли, мосье Жерар?
— Не спорю. Только смотри, не попортил ли ты мне чего в машине?
— Это я-то попорчу? Ну, нет. Машина тоже знает человека. Когда я был юнгой на «Быстром»…
— Тебя там научили наводить чистоту! Знаем, — сказал Жерар. — Ты хорошо сделал, что отполировал машину, пока нас не было, потому что мы сейчас должны лететь дальше.
— Дальше? — озабоченно спросил Ле Ген. — А мамзель Николь?
— Ее здесь нет. Ее перевели на Цейлон, куда мы и должны отправиться!
— Вот как! Я не смел показать виду, а только у меня озноб пробежал по коже, когда я увидел, что вы возвратились без нее. Ее перевезли на Цейлон? Уж не проведали ли эти англичане, что мы приехали?
— Не думаю, друг мой. Ее увезли, вероятно, еще когда мы были в Париже.
— В Цейлон, так в Цейлон. Только бы нам ее застать там.
— Только бы она была там! — внутренне содрогаясь, проговорил и Анри. — О, что бы я дал, чтобы быть уверенным, что мы найдем ее.
— Все, что мы можем сделать, это отправиться поскорее и убедиться в этом лично! — отвечал Жерар.
— Ты прав. Ну, так летим же!
Снова механическая птица устремилась на юг. По-настоящему, следовало бы держаться северо-восточного направления, прямо на Индостан. Но Анри все не хотелось расставаться с Трансваалем; он смутно все еще на что-то надеялся. Жерар понял его мысль и ничего не сказал о таком отступлении от прямого пути.
