— Бывает…
— Да, бывает. Но именно из-за поломки скафандра я словно бы увидел их смерть… ну, другими глазами. Да, раздробленные тела, оторванные руки, кровь — но… В общем, ничего похожего на действие оружия Врага, зато очень похоже на действие нашего оружия. Так я ни в чем тогда и не разобрался.
— А потом?
— Что — «потом»? Потом я установил маячок и два дня ждал возле… возле той бойни. Потом спустился корабль. Потом меня перевели на этот крейсер. Потом, я слышал, ту планетку вообще уничтожили в ходе боевых действий. «Потом»! Спросишь тоже…
Горан снова замолчал.
8.
Когда начался бой, Ча-ма-Ча воспринял его всем своим существом. Импульсы боли. Импульсы энергии — энергии разрядов оружия, уходящей, ускользающей энергии жизни из пробитых тел…
Несколько разрядов пронизали и тот участок пространства, где находилось сейчас его коллективное тело. Импульс боли — но не смерти. Он уменьшил чувствительность и вообще несколько переориентировал естество, сразу став менее уязвимым.
Одно из существ оказалось совсем рядом с ним. Оно не стреляло; и оно стоило того, чтобы сосредоточиться на нем, позабыв об остальных.
Обширное, открытое для контакта сознание. Сложный комплекс воспоминаний в глубине.
Существо приблизилось вплотную. Протянуло руку к его оболочке, коснулось ее.
Торопливая, лихорадочная сумятица мыслей и чувств. Ча-ма-Ча принял ее всю разом, такой, как она есть, почти не разбираясь. Лишь некоторые из чувств, продублировав, отослал назад.
И тут оно закрылось.
Ча-ма-Ча не стал преодолевать блок. Он отстранился, позволив существу вернуться на привычный для того уровень восприятия.
Что оно не замедлило сделать.
Ча-ма-Ча тоже не медлил. Свое тело он начал трансформировать уже через миг после того, как чужак отпрянул.
9.
Приказ был отдан.
Они сидели, пристегнувшись к креслам, когда корабль утратил сцепление с грунтом. Грохот старта. Натужная дрожь, проходящая сквозь броню крейсера, через переборки, по телам людей…
Они отделились от планеты. И, кажется, всего несколько секунд спустя крейсер неподвижно завис над белой колонной. Конечно, ее не было видно с орбиты.
Тарус сидел на своем положенном месте, чуть впереди Горана. Представить себе, что они только что вели между собой такие беседы, сейчас было решительно невозможно. Тарус уже и сам сомневался, был ли этот разговор вообще.
Когда вибрация прекратилась, группа Таруса собралась у десантного люка. Их было шестеро. Горан в число этой шестерки снова включен не был.
А вот кто был включен, так это Виллар. «Один из образцовых солдат». Во всяком случае, капитан, на похвалы обычно не щедрый, несколько раз высказался именно так.
— Ну что, прогуляемся снова? Или ты уже нагулялся в прошлый раз?
Это был явный вызов, но Тарус на него не ответил. Вот уж чего ему сейчас не хватало для полного счастья — так это сцепиться с Вилла-ром.
— Чертов туман, — водитель транспортера ругнулся сквозь зубы. — Только по радару и ориентироваться.
— Слышать меня вам, парни, туман не мешает? — голос Карпура прогрохотал в замкнутом пространстве транспортера, как взрыв.
— Никак нет! — дружный отклик шести глоток.
— Отлично. Указания прежние. Рассредоточиться, занять позиции на дальних рубежах — и немедленно открыть огонь. Конец связи.
Серый, клубящийся, бесформенный туман вокруг.
Транспортер резко затормозил.
— Мы на месте, — сказал водитель с ноткой удивления.
Координаты были правильными. Вот только колонна исчезла. Там, где ей полагалось быть, сейчас влажно поблескивало тридцатиметровое в окружности пятно осветленного камня.
Подбитые, уничтожившие друг друга боевые машины. Тела солдат.
Но никаких признаков Врага.
Взгляд капитана Тарус и в обычное время вряд ли смог бы выдержать. А теперь — тем более.
— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал. — На лице Карпура не отражалось никаких эмоций. — Поэтому давай сразу перейдем к тому, чего не знаю я. А я не знаю, почему и как ты выжил во время прошлого рейда. Вдобавок не получив ни единого ранения. Итак?
— Никак нет, мне…
— Подробней!
— Мне нечего добавить к моему отчету. Я ведь все сообщил еще тогда, сразу. Зачем мне что-то скрывать?
— Именно это, — Карпур положил ему руку на плечо, — меня и интересует. — Ты что, меня за идиота держишь? И ты, и твой дружок Горан? Кто из вас предатель? Или вы оба?
Тарус молчал. Это не могло ему помочь; возможно, в его теперешнем положении это вообще была наихудшая стратегия. Но он действительно не знал, что сказать.
— Мне противно тебя видеть. Убирайся!
Вот этой команды Тарус ожидал меньше всего. Особенно когда уже было произнесено слово «предатель».
Он лежал на своей койке так, как вчера лежал Горан. Только с открытыми глазами.
Ни о чем не хотелось думать. В голову приходили не мысли, а воспоминания. Давние. Или последних дней.
Гигантский белый столб… исходящий от него жар (или тепло?)… смертоносное оружие, безошибочные попадания… Разорванные тела. Кровь. Голос капитана, выкрикивающий приказы… приказ…
— Подъем! Встать, живо!
Это был не Карпур, но — Клее, тоже «один из образцовых».
Тарус вскочил — и тут же хлесткий удар опрокинул его поперек койки.
— Это только начало, скотина! Мы тут погибаем, а ты рта не можешь открыть?!
Удар в лицо. Еще удар.
Кровь.
Тарус не успел парировать очередной выпад — и повалился снова. Встать он сумел с трудом, и о серьезной защите после этого уже не могло быть и речи.
Через несколько секунд Клее поймал его на удушающий захват. Свободной рукой Тарус дважды ударил противника в голову — но тот не ослабил зажим.
— …Оставь. Может, он действительно не знает. Или не помнит.
— Да брось! Давно уже надо было выколотить из него всю правду!
— Это никогда не поздно. И всегда получается.
(Уже можно дышать. Отступает боль в шее, тьма перед глазами.)
— Итак, начнем. — (Чей это голос? Виллара?) — Сам расскажешь или тебе помочь?
— Я… я не знаю, что это было, — едва просипел Тарус. — Просто все внезапно начали стрелять друг по другу и…
Виллар без замаха ударил его под ребра. Тарус, согнувшись, осел на пол.
— Ничего поумнее придумать не мог? — Клее резко пнул его ногой. Виллар повторил этот удар, и некоторое время они словно соревновались.
Звук открывающейся двери. Каскад ударов прекратился.
Горан стоял на пороге и, остолбенев, наблюдал за происходящим.
— Что уставился? Заходи. Видишь, с твоим дружком произошла неприятность. Он, кажется, с кровати упал? Так ведь, Тарус?
