- Они вернутся, - шепнула Сиани. - Они не поняли, куда мы исчезли, но их хозяин поймет.
- На это уйдет время, - хрипло отозвался Дэмьен. - А нам надо перевязать раны, а то найдут по крови. - Он кивнул на Хессет, чью золотистую шкуру покрывали глубокие рваные раны, и показал свою окровавленную руку. - Потом отойдем насколько сможем, чтобы хватило времени на устройство хорошего Затемнения. Если получится. А потом... Его обдало болью, накатила внезапная слабость. Насколько серьезно он был ранен? Сколько потерял крови? - ...посмотрим, кого мы спасли. Посмотрим, жив ли еще Джеральд Таррант. Посмотрим, сможет ли он помочь нам.
- А потом? - спросила Сиани.
Он выдавил усмешку. То есть просто с усилием искривил губы. Лицо свело болью.
- Потом начнется настоящая работа.
42
- Калеста! - Повелительный голос звенел от ярости. - Калеста! Ко мне, быстро!
В воздухе медленно сгущалась тень, застывая в привычном облике; вот она уплотнилась настолько, что смогла поклониться.
- Приказывайте, я повинуюсь.
- Они украли его, Калеста! Вытащили из огня. Ты говорил, что он будет гореть в нем вечно. Ты говорил, что они никогда - никогда! - не придут за ним, что они оставят его гореть. Ты обещал мне. Ты обещал!
- Мне было приказано заглянуть в его сердце. Я это сделал. Мне было приказано разведать его слабости. Я сделал и это. Вы просили меня так связать его, чтобы он не смог освободиться сам. Я сделал все. Больше мне ничего не было приказано. Вы сказали: "Оставь это мне..."
- Но они оказались рядом с ним, Калеста! Каким образом? Ведь они были за много миль от него, я Знаю это! Я...
- Их там никогда не было, - равнодушно проговорил демон.
Кровь отхлынула от разъяренного лица, превратив его в призрачную маску.
- Что? О чем ты говоришь?
- Я говорю, что вы ошиблись. Я говорю, что ваше Познание было искажено. Я говорю, что эти люди предвосхитили ваше Творение и создали фальшивые копии самих себя и тем отвлекли ваше внимание.
Только одно слово. Шепотом:
- Подделка.
Демон кивнул.
- Почему ты этого не увидел? Почему не предупредил меня?
- Я служу. Я повинуюсь. Так приказали вы сами, когда впервые Закляли меня. Если бы вы приказали мне проверить путников, я бы это сделал. Но вы не приказали.
- И ты торчал в пещерах, и пожирал боль посвященного...
- Я не питался посвященным. Я никогда не питался ни одной из ваших жертв. - Фасетчатые глаза вспыхнули злобой. - Возможно, вы ошибаетесь во мне.
Шаги: быстрые, гневные, к окну, обратно.
- Мне нужно вернуть его. Ты понял? И его, и женщину. И на этот раз ошибки быть не должно. Ты слышишь меня, Калеста? Мы разработаем наилучший способ, чтоб добраться до них, а затем...
- В этом нет необходимости, - прервал хозяина демон.
- Почему?
Демон фыркнул:
- Вам нужно только подождать. Они явятся сами.
Шаги замерли. В голосе прозвучало подозрение:
- Ты уверен?
- Они ищут вас.
- Меня? А не того, кто напал на женщину?
- Они теперь знают, что это звенья одной цепи. Они знают, что вы главная сила. Священник настаивает, чтобы встретиться сначала с вами. А посвященный жаждет убить вас - или еще хуже - за все, что вы с ним сделали. - Демон остановился. - Прикажете рассказать еще что-нибудь?
- Не надо, - последовал ответ. - Достаточно.
В глубине горла родилось сдержанное рычание.
- Они идут сюда? Прекрасно. Мы подготовимся. Это приказ, Калеста. Ты понял? Следи за ними. Обезоружь их. Возьми их в плен. Не упусти ни шанса. Ничего не изобретай. Только свяжи их и приведи ко мне. Ко мне. Я сам займусь ими.
Калеста поклонился. Обсидиановое лицо слегка исказилось - слабый намек на улыбку, складка на зеркальной поверхности.
- Как скажете, - ответил демон.
43
Немного не дойдя до поверхности, они остановились и сложили наземь, прямо в грязь, всю свою ношу. Как только стало ясно, что больше они никуда не двинутся, Хессет, хрипло всхлипнув, опустилась на пол и спрятала голову в коленях. Сиани помогла Дэмьену уложить на пол тело Тарранта. Оно было холодное, совсем мертвое, и они оба боялись того, о чем не осмеливались говорить. Они боялись, что дух Охотника и вправду покинул тело.
"И что тогда? - думал Дэмьен. - Что, если все без толку?"
Они вдвоем осторожно раскутали бесформенный сверток. К шерстяной ткани пристали кусочки сгоревшего мяса и засохшей крови, которые отрывались от тела Охотника, когда с него снимали покрывало; из свежих ранок закапала кровь, все тело покрылось ею и выскальзывало из липких рук. К тому времени, как они освободили тело от обмоток, все руки Дэмьена были в крови, и к ним пристали, точно приклеились, черные угольки.
Но тут Сиани окликнула его:
- Смотри.
Она указала на обнаженную руку Охотника, на глубокую борозду, прожженную полосой раскаленного добела металла. Почерневшая кожа разошлась, обнажив мышцы и нервы, облепленные окровавленным пеплом. Но кости уже не было видно. У Дэмьена перехватило дыхание. Он склонился пониже над рукой, чтобы удостовериться.
- Боже...
- Он исцеляется, - прошептала Сиани.
Дэмьен взглянул на тело - других признаков жизни пока не наблюдалось, зато во множестве присутствовали признаки смерти. В его душу медленно закрадывалось восхищение. И ужас.
- Он должен был постоянно заживлять свои раны, чтоб выжить. Он притягивал Фэа, здешнее слабое Фэа, и восстанавливал сожженное огнем... Бог мой! - Он посмотрел на лицо Тарранта - на то, что от него осталось, и липкие руки его сами собой сжались в кулаки. - Это продолжалось бы до скончания веков. Он никогда не смог бы погасить огонь Творением, он никогда не смог бы освободиться. Все, что он мог...
Священник осторожно задействовал Познание; самая эта попытка причиняла боль.
- Он в ловушке, - выдохнул Дэмьен. - Он все еще безнадежно состязается с огнем. Он даже не знает, что его уже спасли.
- Ты можешь пробиться к нему Творением?
Священник покачал головой:
- Он впитает меня, как пищу. Даже не поймет, кто я и что я.
- Так что же делать? - В голосе Сиани появились истерические нотки, и его чуть самого не затрясло. Усилием воли он сдержал себя. Не хватало еще потерять разум и поддаться слепым эмоциям.
И Дэмьен закатал свой рукав, открывая рану на руке. Наскоро наложенная повязка уже пропиталась кровью, и, когда он стал разматывать ее, кровь закапала на землю. Голова его кружилась, боль горячо пульсировала в руке, но он уже настолько привык к этому, что почти не замечал ее. Сцепив зубы, он наконец отодрал повязку и прижал руку к себе, чтоб кровь не текла зря. А свободной рукой скомкал мокрую ткань и поднес ее к губам Тарранта. К тому, что осталось от его губ. И сдавил.
Кровь. Красная, горячая, густая. Она брызнула на губы посвященного, слегка увлажнив их. Священник сдавил сильнее, и тонкая струйка просочилась меж разжатых зубов.
