Леон — безнадежный неудачник с ярко выраженными симптомами «тюфяка». Что ж, диктаторами не рождаются, диктаторами становятся. Их пестуют, их направляют по нужной дорожке Умнейшие: те, кто остается в тени. Кукловоды.
«— Плечи расправь, — шептал Умнейший в ухо. — Ни о чем не спрашивай, потом спросишь. Не суетись и не спеши. Иди бодро. Улыбайся».
Быть знаменитым — приятно. Иметь власть над другими еще приятнее. Абсолютную Власть. Даже полный тупица типа Леона очень скоро почувствует, как приторно-сладок вкус Власти.
«Ладно…Пусть. Старик прав. Всегда прав он, а не я… Но ведь они смотрят на м е н я, вот в чем дело. Зря я оглянулся и увидел, как они смотрят… как неотступно ведет меня тысячеглазая немая толпа, ведет и ждет чуда».
Народ сам выбирает себе будущего диктатора, даже не замечая, как постепенно цель истинная и благородная подменяется целью мнимой.
Дальнейшая эволюция Леона — Великого Стрелка легко предугадываема: марионетка становится кукловодом. Марионетка очень быстро схватывает правила игры и уже самостоятельно приходит к пониманию, что цель оправдывает средства.
Даже кукловод Умнейший устрашится содеянного во благо:
«— Фарс, — сказал Умнейший. — Просто-напросто фарс о растворении мира. Когда горит одежда, никто не думает о забытой в доме кошке. А я ведь знал, что этот фарс наступит, и мечтал до него дожить, глупец.
— Не фарс, — отозвался Фрон. — Трагедия».
Кирпичик за кирпичиком Громов разрушает здание Утопии. Воздушный замок Утопии рассыпается в прах тогда, когда единственно возможным выходом для спасения граждан утопии оказывается утверждение института авторитарной власти.
Все: фронтир, разделявший антиутопию Земли и утопию Простора, стирается. Нет больше ни идеала, ни антиидеала. Эти понятия абстрактны. Их уравнивает власть Власти. Неизбежная и неистребимая, как… человечество.
Александр Громов создал мощное произведение, которое, я уверен, вызовет немало споров. Позиция автора в этом споре остается загадкой. По крайней мере, явно она не выражена. И в этом преимущество романа: он предполагает как минимум два правильных ответа. Диктатура есть плохо. Диктатура иногда есть хорошо. В контексте романа чаша весов, видимо, склоняется ко второму варианту. С неизбежными оговорками. Только установление жесткой системы подчинения всех одному, утверждение абсолютного единовластия, основанного на «политике истины» (почти по Мишелю Фуко), спасло Простор от неминуемой гибели. И без ответа останется вопрос, брошенный в пустоту «дезертиром» Й-Фроном.
«— Но почему?! — закричал он. — Почему люди устроены так, что в критической ситуации единственным шансом для них является вот ЭТО? Почему?!.»
Не существует абсолютно Черного и абсолютно Белого.
И все-таки грустно, когда красивые сказки (а мир Простора из разряда таких сказок) умирают, оставляя после себя горький привкус ничем не прикрытой правды, с которой очень трудно, почти невозможно, смириться…
* * *
Повесть «Менуэт святого Витта». Это снова о Власти. О двух сторонах одной медали. Подробно комментировать эту повесть особой нужды нет — идейно она во многом перекликается с «Властелином пустоты»: может ли концепция тоталитарного правления служить во благо?
Но Александр Громов раскручивает философские лейттемы на фоне еще более оригинально выстроенного научно-фантастического сюжета. Мотив «подросток в экстремальной ситуации, в отрыве от взрослого мира» имеет достаточно достойных примеров в мировой литературе: «Повелитель мух» Уильяма Голдинга, «Туннель в небо» Роберта Хайнлайна, «Рыцари Сорока островов» Сергея Лукьяненко и т. д. Писатели не раз пытались изобразить глазами ребенка мир взрослых, где ребенок оказывается буквально зеркальным отражением взрослых. Александр Громов выводит сюжет на качественно новый уровень.
Конечно, страшно, когда дети вдруг оказываются отрезанными от остального мира, страшно, когда они начинают мыслить как взрослые, поступать как взрослые. Но еще более страшно, что они при этом никогда не смогут стать взрослыми физиологически.
Впрочем, под такую аномалию подведена вполне логичная научная версия: на планете, где волею судьбы оказался земной космический лайнер, существуют бактерии, смертельные для любого человека, достигшего половой зрелости.
Общество, состоящее из «маленьких мужчин и женщин», которым формально по 45–50 лет, но чья физиология и внешние характеристики соответствуют 10—15- летним подросткам. Взрослые и дети одновременно. Но такой диссонанс проявляется не только в физиологии, но — и это главное — на поведенческом уровне. И этот «психологический финт» — большая удача А. Громова. Экзотическая ситуация дала автору новые возможности для реализации философских задач, она позволила автору (и, конечно же, нам с вами) взглянуть на проблему в неожиданном ракурсе. И писателю, надо признать, удалось это блестяще.
Московский фантаст Александр Громов написал две яркие антиутопии. О многоликости, многовариантности, многозначности Власти и ее трактовок. О человечестве. О странных двуногих существах, известных во Вселенной под коллективным именем «ЛЮДИ», которые бредут дорогами ошибок и разочарований в поисках Света, не теряя надежды, что когда-нибудь все будет не так. Нужно только чуть-чуть измениться. И не дай Бог…
«С человечеством можно делать все, что угодно, кроме одного: нельзя лишать его права надеяться…»
И мы надеемся.
ЕВГЕНИИ ХАРИТОНОВ.
г. Москва
