Ознакомительная версия.
– Что ты отвечал Риски на его вопросы? – поднялся с кушетки Багги.
– Не хочешь, значит, перезагружаться? – кивнул Прог. – Ничего я ему не отвечал. Передал, что мне старина Соф говорил, когда натаскивал меня пацаном. Ты же знаешь, как оно у программеров? Всякий кичится всемогуществом. Вот и я… все непонятное пытался цифрами изложить. Спрашивал у Софа – про любовь. Можно ли программу сделать.
– И что же он тебе ответил?
– Можно, сказал, – кивнул Прог. – Только программа будет одноразовая. Как это – спрашиваю. А вот так! Видел, говорит, разъемы на туловище у матика, сколько их? Я ему чеканю как на экзамене – тысяча двести сорок. А почему сборщики их не путают? Так они все разные! – отвечаю. Так и любовь, сказал Соф. Как один единственный разъем. Программа на одного робота. А если универсальные проги использовать? – спрашиваю. Если драйверы унифицировать? Тогда это не любовь будет, а дурь! – ответил мне Соф. Брось ты все это, Багги. Возвращайся на свою электростанцию. Ты же классный специалист, у тебя самые полные базы по магнетизму! Хочешь, я сниму у тебя половину рецепторов? Спокойнее будешь!
– Пойду я, – шагнул к выходу Багги. – Перезагружаться не буду, кредиток у меня нет.
– Ржа с этой перезагрузкой, – замигал огнями Прог. – Вот, возьми двадцатку. Приди в себя. Смотреть на тебя искрит. Отдохни. Полежи в масле. Сходи к Мэйсу. Он тут ногу твою предлагал, но я смотрю, ты сам эту проблему решил? Мэйс на тебя зла не держит, кстати. Ты только это, не говори никому, что я железки Риски в утиль не сдал, сам понимаешь, жалко сдавать. Уж больно в хорошем они состоянии, Риски ведь берег себя…
– Ты только манипуляторами зря не греми, – втолковывал уже ночью в железную голову Багги Мэйс. – Я, конечно, понимаю, что ты робот честный и долги отдаешь, но так ведь и меня понять можно! Мало того, что ты упился, так еще и ящик Мерло расколотил, на второй ногу поднял. Я тебя за ногу поймал, рванул, а у тебя заглушки и соскочили. Совсем, думаю, парень о рельсах забыл, надо позаботиться о долгах, а то получится как с Риски, он мне до сих пор полсотни кредиток должен.
– Риски давно уже нет, – пробормотал Багги.
– В том-то и дело! – дернул анализатором Мэйс. – Тоже все с разговорами приставал, любовь, любовь! У меня вино с таким названием было, так он десяток бутылок в приемник себе залил, а потом поплелся к себе на Утильмет и голову под магнитную пушку сунул. Вбил себе в башку, что никогда не сможет стать человеком, вот и…
– Разве он ошибался? – не понял Багги.
– А ты видел этих человеков? – перешел на шепот Мэйс. – Я бы не хотел становиться такими как они. Я, когда на таможне вино получаю, вижу иногда некоторых. Будь моя воля, каждого бы на перезагрузку и переборку отправлял. Масло течет из лица, ржа по телу, провода торчат. И все разные, никакой унификации! Про вонь я уже вовсе не говорю.
– Прог говорил, что люди бывают и другими. К примеру те, что создали роботов, техноматку, построили наш город, другие города – они были другими.
– И где же они, другие? – прищурился Мэйс.
– Ушли, – выдвинул поршни Багги. – Создали нас и ушли. Они же не магнитные парковщики, чтобы следить за нами. Создали, а дальше уж надо самим. А нам вот осталось все это. Электростанция, нефтеперегонка, очистные, техноматка. Цивилизация!
– И чего же ты мучаешься? – не понял Мэйс. – Все в твоих манипуляторах! Трудись, отдыхай, развлекайся, пей! Чего тебе не хватает?
– Ясности, – поднялся Багги. – Как ты думаешь, я смогу добраться до людей?
– Ты что, резет чугунный? – растопырил манипуляторы Мэйс. – В переплавку захотел? Как ты границу перейдешь? Или ты думаешь, что я таможню просто так кормлю? Да если бы не границы, если бы не магнитные ловушки, я бы сейчас обозами товар возил! Да и не будь границы, знаешь что там, за полосой? Знаешь, что такое болота? Лес? Нет, дорогой мой, лучше сразу под магнитную пушку, чем к людям.
– Не хочешь подзарядиться?
Винги встретила Багги в подъезде, окутала запахом свежего сиккатива, показала бутылку вина. На бумажной этикетке был изображен человек. Подняв манипуляторы и раздвинув узорные фотосинтезаторы, он обрывал с ветвящихся кабелей многочисленные округлые капсулы.
– «Изабелла», – прочитал Багги. – Спасибо, Винги, но не нужно. Дело не в этом. Вообще-то я к Чанги.
– Подожди, – попросила Винги. – Вот, возьми.
– Что это? – спросил Багги, встряхивая белую канистру.
– Трансформаторное масло, – ответила Винги. – Я была на электростанции, договаривалась, чтобы тебя восстановили. Они согласились.
– А масло зачем? – не понял Багги.
– Вот, нацедила немного, – объяснила Винги. – Для тебя. Если не согласишься вернуться на работу. Ведь ты же не согласишься? Я знаю, что не согласишься. Бери масло. Пригодится. Оно от сырости защищает хорошо.
Багги появился на границе ранним утром. Прикатил магнитный каток, собирая по дороге металлическую стружку, опилки, гайки. Часть этого добра прилипла к коленям и скрежетало в суставах, залитых трансформаторным маслом. Сторожевые роботы напрягли окуляры, подняли магнитные нейтрализаторы.
«Интересно, о чем думал Риски, – подумал Багги, – когда подставлял голову под магнитную пушку? Или что он чувствовал?»
В сумраке засверкала огнями защитная сеть. От угловатого здания таможни к Багги засеменил мелкий никелированный охранник.
– Ты чего тут? Это разве твоя территория?
– Гуляю, – объяснил Багги и ткнул манипулятором в сторону защитного поля. – Что там за ним?
– Ничего, – недовольно буркнул охранник. – Конец света. Ад. Даже и не смотри в ту сторону. В прошлом году уже трое пытались прорваться, один, правда, убежал, но со сдвигом башки. Отстрелили ему нейтрализаторы всю базу, точно тебе говорю. Думаю, в болоте он утонул. Знаешь, что такое болото? Хуже кислоты! Вода с грязью!
– Это плохо, – кивнул Багги. – То, что базу отстрелили. В базе ведь все. Кто ты, что ты, зачем ты, откуда ты. Как же он теперь без базы?
– А мне какое дело? – не понял охранник. – Я же тебе говорю, утонул он! Да я десять раз масло сливал на таких развинченных!
– Понятно, – согласился Багги, ухватил покрепче магнитный каток, включил его на полную мощность, сделал шаг назад, развернулся и по дуге послал вместе с прилипшим охранником вперед, в гущу сторожей, магнитных нейтрализаторов и силовых линий.
Ударили молниями пушки, пытаясь и посторонний предмет блокировать, и охранника не задеть. Заискрились кабели. Исчезла, скомкалась в пылающий шар светящаяся сеть.
– Ну и дурак же я, – пробормотал Багги и шагнул через границу.
Из голубой осоки получаются отличные корзины. Особенно если плести их, пока трава не высохла. Выставишь сырыми на солнце, стебли подсохнут, выгнутся, листья натянутся на упругих ребрах, не корзина – загляденье. Только вот плести быстро надо, осока трава своенравная, сохнет зараза, потом ломаться начинает, пальцы кровенить. Зато если уж сплел, да высушил, она всюду годна. Можно рыбу ловить, можно лягушек собирать. Опять же яблоки, когда вызреют, только до яблок еще долго, и цвет пока не опал. И не опадет, если со стороны Города облако не придет. Тогда только цветы опадают и яблоки завязываются, когда облако приходит. Только яблоки в корзине плохо хранить, от них корзина ржаветь начинает, Вот странно, лягушек не боится, рыб не боится, а яблок боится. С другой стороны, ведь и яблоки эти есть так просто нельзя, нужно содой пересыпать, да выдерживать неделю, а сода нынче дорога. Да и не наберешь ее в корзину, сквозь щели высыплется, конечно, сода тоже кусками бывает, но все равно, пока донесешь, развалится, растрясется. Только что о соде говорить, если еще и осоки рвать не перервать, только два снопа нарвал, а надо три, может быть, сначала эти отнести в деревню, дед бы сплетать начал, а то если все вечером нести, так всю ночь плести придется, а у деда руки больные, он же не робот какой-нибудь, старость не в радость. А утром уж и сушить бы выставили. Корзины на солнце высохнут, звенеть будут, когда вставляешь их друг в друга. Дед говорит, что звон этот от Города, роботы там живут, опилку железную в речку сбрасывают, оттого и осока на болоте синяя с отливом, оттого и кузнецы ее собирают, в плавильни закладывают, выдерут всю осоку, из чего корзины плести будем?
Ознакомительная версия.
