Они с Вилли Сантером торжественно пожали друг другу руки. Безо всякой иронии — момент и вправду был исторический.
— А мы никого там не зашибли, Роуг? Точно попали?
— Насколько это возможно. Правда, ракета отклонилась на тысячу миль к югу, но при дистанции в пятьдесят миллионов миль это все равно что ничего. А что, ты думаешь, что на Марсе кто-то живет?
— Нет, конечно, — ответил Вилли, чуть помолчав.
Он был абсолютно прав.
Общий принцип
(пер. С. Ирбисова)
— И чего это люди как с ума посходили?! — презрительно фыркнула мисс Мэйси. — От них ведь никакого вреда.
Паника ширилась: она охватила всю страну, всю планету. А в маленьком садике мисс Мэйси царил покой. На полуторакилометровые фигуры пришельцев она взирала совершенно хладнокровно.
Они явились неделю назад, их звездолет — полтораста миль в длину — сел в Аризонской пустыне. Из него вышли гиганты, числом в тысячу, если не больше, и разбрелись по планете.
Мисс Мэйси была права: вреда от них не было никакого. Материя их тел была весьма разрежена и они просто физически не могли что-то разрушить. Даже если великан наступал на человека или на дом, ничего особенного не происходило: на секунду-другую вокруг темнело, а потом, когда пришелец проходил дальше, все становилось на свои места.
Людей они словно не замечали. Все попытки наладить контакт кончались ничем… равно как и попытки атаковать их с земли или с воздуха. Снаряды разрывались в телах пришельцев, не причиняя им ни малейшего ущерба. На одного из них, когда он шагал по пустыне, сбросили водородную бомбу — никакого эффекта.
Одним словом, плевать они на всех нас хотели.
— Когда же люди, наконец, сообразят, что бояться нечего? — спросила мисс Мэйси свою сестру, тоже мисс Мейси, поскольку она тоже до старости засиделась в девицах.
— Дай бы бог, Аманда, дай бы бог, — ответила та. — Но что это они, по-твоему делают?
День был солнечный. До этой минуты. С утра то тут, то там маячили гиганты. Но сейчас их фигуры подернулись дымкой. Мисс Аманда Мэйси запрокинула голову и увидела в руках у великанов какие-то баллоны. Из них вырывались туманные облака и медленно оседали на землю.
— Облака делают. Развлекаются на свой манер. Ну, а нам-то что за забота? И чего только люди паникуют?
Она снова занялась цветами.
— Чем это ты на них брызгаешь, Аманда? — поинтересовалась сестра. — Удобрением, что ли?
— Нет, — ответила мисс Мэйси. — Средством от насекомых.
Дозорный
(пер. С. Ирбисова)
Он насквозь промок, извозился в грязи, проголодался и чувствовал себя заброшенным. Оно и понятно — родина была в пятидесяти световых годах.
Местное светило было непривычным, мертвенно-голубым, а из-за двойного тяготения каждое движение отдавалось по всему телу мучительной болью.
Шли годы, века, тысячелетия, но на аванпосте ничего не менялось. Несмотря на новейшие звездолеты и современное оружие, он по существу так и оставался стрелковой ячейкой, в которой засел одинокий солдат, готовый удерживать ее до последнего дыхания.
Впервые с чужаками встретились близ центра Галактики, когда долгая и трудная колонизация миллионов планет была уже завершена. Война началась сразу же. Договориться с чужаками не удалось — они начисто отвергали дипломатию.
Враг наседал, приходилось цепляться за каждую паршивую планету, вроде вот этой.
Он промок, перепачкался, проголодался и замерз, из-за бешеного ветра приходилось все время щуриться. Ничего не поделаешь — на то и аванпост, чтобы сдерживать врага, да и самому держаться.
Он был в головном дозоре, в полусотне световых лет от родной планеты; был призван сражаться и, если понадобится, умереть. Если он будет хорошо сражаться, то не погибнет и когда-нибудь снова увидит родной дом.
Он заметил чужака, тот пытался подобраться незаметно. Хватило одного выстрела — чужак повалился с каким-то странным звуком и застыл.
От омерзительного звука и от вида мертвого чужака его передернуло. Другие со временем привыкали к их гнусному виду, но он никак не мог. Такое и в кошмаре не увидишь: всего две руки, гадкая белая кожа и — вот мерзость-то! — никакой чешуи…
Прямой ответ
(пер. С. Ирбисова)
Двенадцать камер следили за каждым движением Двара Эйва. Передача транслировалась по всей обитаемой Вселенной.
Вот он спаял золотом последний контакт. Вот он разогнулся и кивнул Двар Рэйну. Вот подошел к главному переключателю. К тому самому, который через несколько минут объединит вычислительные машины всех девяноста шести миллионов обитаемых миров в одну — самую мощную, самую мудрую.
Двар Рэйн призвал бесчисленных зрителей смотреть и слушать и сказал:
— Пора, Двар Эйв!
Двар Эйв тронул переключатель.
Послышалось мощное гудение — это пульсировала энергия девяноста шести миллионов планет. По огромному пульту забегали огоньки.
Двар Эйв отошел от пульта и глубоко вздохнул.
— Тебе, Двар Рэйн, принадлежит честь задать первый вопрос, — объявил он.
— Благодарю тебя, — ответил тот. — Я задам главный вопрос. До сих пор ни один кибернетический мозг не мог дать на него прямого ответа. — Он подошел к пульту. — Есть ли Бог?
Мощный голос ответил без малейшего промедления:
— Да. Теперь есть.
Ужас исказил черты Двар Эйва.
Он метнулся к переключателю.
С безоблачного неба ударила молния. Она намертво заварила главное соединение и испепелила первого богоборца.
Благообразный старец с длинной седой бородой улыбнулся Питеру как давнему знакомцу.
— Милости прошу в Рай, тезка! Надеюсь, тебе у нас понравится.
И Питер, четырех лет от роду, прошел жемчужные врата и отправился искать Бога. Он обегал все улицы — они были безупречно чисты; заглянул во все дома — они были великолепны; познакомился со множеством людей — все они были счастливы. Но Бога так и не встретил.
Питер изрядно устал, но сдаваться и не думал. Встречные останавливались, пытались заговорить с ним, но он не обращал на них внимания.
Под конец своих странствий он оказался перед сияющим дворцом чистого золота. Он был такой высокий, такой великолепный, что Питер сразу решил: вот здесь-то и живет Бог.
Перед ним простерся огромный зал, посреди него стоял золотой престол, но он был пуст. Бога не было и здесь.
