Ознакомительная версия.
– Эх, знали бы родители, куда я с тобой махнул не глядя!
Семен вздрогнул сразу по двум причинам. Во-первых, он никогда не любил, когда читают его мысли – да еще сразу две! – ведь ему тоже на днях предстояло стать родителем. Во-вторых же, фразу «махнул не глядя» можно было толковать по-разному. Поэтому, в виду того, что Тохиониус уже давно, должно быть, не разговаривал по-русски, он неминуемо поймет ее по-своему. Как следствие, тут же начнутся расспросы: чем махнул, зачем махнул, куда смотрел и так далее. Ответы на эти вопросы будут не менее дурацкими, а ведь нужна всего лишь справка, что…
– …я не передал никакой инопланетной заразы своему ребенку, – пробормотал вслух Семен и корабль вышел из подпространства.
Об этом ему сообщил как компьютер, так и появившееся на обзорных экранах изображение лохматой, слегка голубоватой звезды, около которой пригрелся мир Тохиониуса.
– Следующая станция – конечная, – объявил он. – Длинный, тебе какая больше планета для приземления нравиться?
Не выходя из покаянного транса, Длинный буркнул:
– Та, где живут мои папа и мама, – после чего у него автоматически вырвалось, – и рыбки.
– Рыбок здесь должно быть достаточно, а если Тохиониса со товарищами хорошо попросить, то они вполне могут тебя усыновить, – фыркнул Семен. – А посему считай, что ты уже почти дома. Вопрос в другом: где твой будущий дом?
– Ты это о чем? – друг заинтересовался постановкой вопрос, пропустив неуместный сарказм мимо ушей.
– Да все о том же! У этой звезды восемнадцать планет, так что решать тебе.
– Что решать?
– Где ловить рыбок.
Для Длинного это был не вопрос, а детская загадка. Он отодвинул ностальгию в сторону и подошел к монитору. Полюбовавшись схемой вращающихся вокруг звезды планет, мгновенно ассоциировавшихся у него с рыбками, попавшими в водоворот, друг жизнерадостно ляпнул:
– Практически везде! И здесь, и здесь, и там, и там…
– Тамтам тебе в дышло! Не сходи с ума, – попытался урезонить его Саньковский. – Машке скоро рожать, а при родах, как я тебе уже рассказывал, может произойти черт знает что, если я, не дай Бог… Короче, времени у нас, учитывая обратную дорогу, в обрез.
– Так зачем ты меня спрашиваешь?
– Да так, посоветоваться хотел.
– Со мной? – Длинный удивился так искренне, что Семену стало стыдно. В самом деле, нашел с кем советоваться… – О чем?
– На какой из этих планет живет Тохиониус, – сказал Саньковский.
– Так ты не знаешь?..
– А откуда? Я же здесь впервые!
– Я тоже.
– Значит, у нас много общего.
Неожиданно для Семена, Длинный польщенно улыбнулся.
– Если это так, то пообещай мне выполнить одну небольшую просьбу, а?
– Какую?! – оторвался от монитора Саньковский.
– Пообещай, что никогда не притронешься к рыбе с кулинарными целями!..
***
Тохиониус понуро восседал среди старейшин. Поводом, ставшим в последнее время до жути привычным, был снова Фасилияс, таки подхвативший на далекой планете вирус чуждого разума, а именно – тягу к стимулированию перемен. И если бредовая идея о сексуальной революции уже потеряла для отпрыска свою былую кардинальную прелесть, то в мозгах, с детства пропитавшихся логикой чуждого нормальным сородичам разума, нет-нет, да и возникали задумки, поражавшие своей неприятной новизной. Вот и сегодня совет старейшин собрался, чтобы противопоставить что-нибудь команде молодых безответственных разгильдяев, объединившихся в свое время вокруг Фасилияса, и теперь носящихся с очередным креативом, который способен изменить размеренную жизнь всей планеты.
– Мы не питаем к тебе нелюбви, Тохиониус, – молвил Герпересиус, – но посуди сам...
– Если бы мог, то я бы повесился... – пробормотал горестно Тохиониус.
– Не надо судить себя самому, – оборвал его старейшина. – Просто подумай, что можно противопоставить тому, что подрывает основы нашей неспешной – подчеркиваю, неспешной...
– Патриархальной, – снова вырвалось у Тохиониуса.
– Ты эти новомодные словечки брось! – возмущенно крякнул Кондониус. – Мы не посмотрим на твои благородные заплесины и...
– Тихо-тихо, будем более толерантны другу к другу, – миролюбиво приподнял два щупальца Герпересиус. – Я считаю, что непроизвольная склонность нашего сородича к неологизмам является прямым следствием потрясений, перенесенных им в злых и полисексуальных мирах. Простим же ему его... э-э... хамство.
– Вот еще одно мерзкое словечко, отродясь неслыханное на нашей планете, – не преминул буркнуть Кондониус, но продолжать не стал.
– Так вот, – продолжил Герпересиус, – подрыв той размеренной жизни, которую завещали нам предки, недопустим. Однако недопустимы и любые радикальные меры в отношении подростков, не сознающих того, что деют...
– Уже содеяли, тхариузок их побери! – скрипнул клювом Кондониус. – Выслать их на другую планету. К примеру, на Лонлиус. Пущай устраивают свою революцию среди тамошних амеб!..
– Надо уважать чужую эволюцию, – оборвал его Герпересиус. – И вообще – мы собрались здесь, чтобы выработать не тактику, ибо ссылка лишь отодвинет решение вопроса, потому что они в любое время смогут вернуться обратно, но стратегию, дабы в будущем – по крайней мере, ближайшие пару миллионов лет – подобное места не имело. Что имеете предложить конструктивного, уважаемые старейшины?
По телам сотни старейшин, собравшихся в зале совета, пробежали брезгливые судороги – проблема была мерзкой в самой своей сущности. В любом случае ее решение породило бы столь нежелательные перемены, буде то создание какого-нибудь изолированного от остальных анклава для этой группы подростков до их окончательного полового созревания либо же погружение их в анабиоз на весь оставшийся до этого счастливого момента срок. Так или иначе, но будет порождено насилие, на которое не способен никто... Хотя, нет – среди них есть тот, кто, как сообщал когда-то с далекой базы Тахикардиус, таки способен на проявление этого противного самой их природе действия.
Глаза сородичей уставились на Тохиониуса. Тот тяжко выдохнул, обвел всех взглядом и выдавил из себя:
– Я понимаю вас, поэтому вижу только один выход – вышибить подобное подобным!
– Что ты имеешь в виду? – подался к нему Кондониус.
– Их надо клюв к клюву столкнуть с теми, кто обратит их идеи против них самих, покажет, что их действия носят противоестественный характер, заставит задуматься о дне не завтрашнем, но послезавтрашнем!
– Кто же это? – сверля его глазом, спросил Кондониус.
– Земляки Фасилияса...
– Ты жесток! – попятился со своего места Герпересиус.
Ознакомительная версия.
