Когда краска высохнет, машину должны были грузовиком доставить в Варанаси.
— Но зачем она тебе? — удивился Санджев.
— Стану охранником. Роботы-охранники всегда в цене.
В тот вечер, прибрав гостиную перед девятичасовым уроком, который давала мать, и открыв окно, чтобы выпустить запах горячего ги,[90] хотя уличный воздух был немногим свежей, Санджев расслышал новые ноты в нескончаемой мелодии Зонтичной улицы. Он распахнул ставни и успел заметить, как какой-то предмет мелькнул у него под носом стремительной птицей, проскользнул по проводам и вниз вдоль столба-опоры. Блеск анодированного алюмопластика… Мальчик, выросший на «Походах боевых роботов», не мог не узнать разведывательного бота «Тата». С дальнего конца Зонтичной улицы уже явственно слышались крики смятения: горбатая спина боевого бота расталкивала патпаты. Санджев, еще не разглядев нарисованного на орудийном кожухе бога-демона из пантеона горного буддизма, уже знал и где изготовлена машина, и кто ею управляет.
Бадмаш на спиртовом мопеде медленно ехал перед тяжеловесной машиной, наслаждаясь тем, как вся улица расступается перед ним, и с удовольствием вдыхая озоновый запах тяжелого механизма у себя за спиной. Санджев видел, как машина остановилась и осела на гидравлических опорах перед маленьким засаленным прилавком с пакорой Джагмохана. Бадмаш поставил мопед и поднял на лоб очки.
«Роботы охраны всегда в цене».
Санджев, стуча подошвами, скатился по длинным пролетам лестницы дома, патриотично именуемого «Дом Дилжит Рана».[91] Он орал и расталкивал локтями и кулаками женщин и молодых людей в белых рубахах. Робот уже занял позицию перед отцовской печью для пиццы. Кожух развернулся крыльями жука, открыв пасти стволов. Бадмаш ухмылялся до ушей в предвкушении очередного выкупа. Санджев прыгнул вперед, загородив отца от любопытных сенсорных выступов робота. Алые демоны и Шива с огненным трезубцем уставились на него сверху вниз.
— Оставь его в покое, это мой папа! Отвяжись от него! Санджеву показалось, что вся Зонтичная улица до последней машины, до последнего окна и балкона уставилась на него. Орудийные стволы, зажужжав, втянулись внутрь, кожух, звякнув, захлопнулся. Боевая машина попятилась на когтистых лапах, разведботы шмыгнули между ногами зевак, вскарабкались на корпус большого робота и расположились у него на спине, как белые цапли на спине буйвола. Санджев смерил бадмаша взглядом. Тот презрительно фыркнул, надвинул на глаза свои крутые, мужественные, грозные очки и развернул мопед.
Два часа спустя, когда все было тихо, по улице прошел взвод миротворцев. Миротворцы расспрашивали жителей. Санджев помотал головой и сунул в рот ингалятор от астмы.
— Не знаю, какая-то машина…
Суни исчез из барака. Ни словечка, ни записки, ни намека. Родные звонили и звонили, но никто ничего не знал. Ходили обычные слухи о мужчине с деньгами и перспективами, любившем робоваллахов, но такие слухи матери пересказывать не станешь. Во всяком случае, не сразу. Прошла неделя, джемадар не объявлялась. Кончено. Все кончено. Радж завел обыкновение болтаться по округе, щурясь сквозь крутые, мужественные, опасные очки на солнце, глядя, как оно обжигает ему бледные плечи, и без передышки смоля косяки, купленные у уличных торговцев.
— Сандж… — Он докурил дешевую самокрутку до пальцев в перчатках и притушил окурок между стальными каблуками сапог. — Когда дойдет до того, что у нас уже не будет для тебя работы, — ты найдешь, чем заняться? Я думал, мы могли бы взяться за что-то вместе. Все как было, но только мы с тобой. Просто подумалось, понимаешь?
Сообщение поступило в 3.00 ночи. «Я здесь». Санджев на цыпочках пробрался между спящими и открыл окно. Зонтичная улица все шумела — Зонтичная улица тысячу лет не знала сна. Большой черный «хаммер» «Кавалерии Кали» катафалком полз сквозь ночную толпу Нового Варанаси. Чтобы не щелкать дверным замком, Санджев выбрался через окно, сполз по трубе, как робот-шпион «Райтеон 88 ООО». В Ахрауре ему бы такое и в голову не пришло.
— Садись за руль, — сказал Радж.
С той секунды, как пришло сообщение, Санджев знал, что это он, и только он.
— Я не умею водить.
— Он сам едет. Тебе нужно только рулить. Так же как в игре. Давай на мое место.
С водительского сиденья рулевое колесо, педаль газа и дисплей ветрового стекла показались Санджеву очень большими. Он дотянулся ногой до газа. Двигатель отозвался, «хаммер» покатил; Зонтичная улица раздалась перед ним. Он объехал забредшую на улицу корову.
— Куда ехать?
— Куда-нибудь подальше. Из Варанаси. Куда-нибудь, где никого нет. — Радж ерзал и подскакивал на пассажирском сиденье. Руки его не находили себе места, глаза были в пол-лица от огромной дозы боевых наркотиков. — Они отправили наших обратно в школу. Представляешь себе — в школу?! Большого Баба и Равану. Сказали, им надо научиться жить в реальном мире. Я не вернусь, ни за что. Гляди!
Санджев бросил взгляд на сокровище в ладони Раджа: завиток лепного ярко-розового пластика. Санджеву он напомнил эмбрион недоношенного козленка и штучки для секса, с которыми играли девчонки в их любимых порнушках. Радж мотнул головой, откинув копну смазанных гелем волос, и пристроил завиток себе за ухо. Санджеву показалось, будто что-то ползет по коже Раджа, отыскивая дорогу.
— Я отдал все, что скопил, и купил его. Помнишь, я говорил? Он новый, такого ни у кого больше нет. Вся эта сбруя устарела, а с этим можно делать что угодно, прямо в голове — картинки и слова в голове. — Он с застывшей улыбкой сложил пальцы в мудру[92] танцовщика. — Вот.
— Что?
— Увидишь.
Вести «хаммер» было легко: встроенный ИИ обладал рефлексами, позволявшими находить дорогу в густеющем утреннем потоке машин, так что Санджеву оставалось только гудеть в тройной гудок — занятие, которое доставило ему уйму радости. В глубине души он знал, что должен бояться и раскаиваться, что сбежал из дому ночью, никого не предупредив и не оставив даже записки, должен сказать: «Стой, что это ты затеял, из этого ничего не выйдет, это просто глупо, война закончилась, и нам надо всерьез обдумать, что теперь делать». Но медное солнце вставало над стеклянными башнями и заливало улицы, и мужчин в крахмальных белых рубахах, и женщин в модных сари, спешивших на работу, и Санджев был свободен и вел большую шикарную машину сквозь толпу, и это было здорово, даже если ненадолго.
Он свернул к новому мосту в Рамнагаре, отчаянно гудя большущим неуклюжим грузовикам. Шоферы сигналили в ответ и скверными словами поносили девок-робоваллахов. С трассы А на трассу В, с нее на проселок и просто по сухой земле, взметая пыль широкими колесами «хаммера». Радж дергался на своем сиденье, улыбался сам себе и махал руками, как бабочка крыльями, бормоча что-то под нос и временами выглядывая в окно. Его смазанные гелем волосы заскорузли от пыли.
