это место – что-то вроде штаба. Царившая там суета могла быть вызвана известием о смерти Гитлера.
Дэвида с Фрэнком привели в просторную спальню, окна которой также были плотно зашторены. В комнате стояли двуспальная кровать и пара раскладушек.
– Пожалуйста, держите шторы закрытыми, – попросил валлиец, по-прежнему дружелюбно. – Туалет прямо по коридору. Мы принесем чего-нибудь поесть. Мистер Холл присоединится к вам позже. Кстати, меня зовут Барри.
Это был первый человек после их спасения, который назвал свое имя.
– Вы можете сказать нам, где мы находимся? – спросил Дэвид.
– Простите, нет, – извинился Барри. – Не сейчас. Что-нибудь еще нужно?
– Мне нужно принять… мое лекарство, которое помогает уснуть, – сказал Фрэнк. – Оно мне необходимо. Бен знает.
Валлиец кивнул:
– Я переговорю с ним. – Он улыбнулся. – Новости слышали?
– Слухи о смерти Гитлера? Да.
– Это больше чем слухи. Германское радио передает, что Геббельс стал новым фюрером. Может, теперь дела закрутятся, а?
Когда Барри вышел из комнаты, Фрэнк устало сел на кровать.
– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Дэвид.
– Не знаю, верить или нет. – Фрэнк почесал грудь. – Мне плохо. Все думаю о Джеффе, о том, как он лежит на земле. И о Шоне с Эйлин. В грузовике я вроде задремал, но эти образы так и крутились в голове…
Он сжал голову руками. Дэвид сел рядом и посмотрел на циферблат: час ночи. Он чувствовал усталость и – неожиданно – злобу в отношении Фрэнка. Разве ему пришлось хуже, чем остальным? Дэвид понимал, что события этой ночи будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. Если он выживет, конечно. Посмотрев на макушку Фрэнка, Дэвид подумал, что он, в отличие от остальных, не выбирал эту долю добровольно. Он положил руку ему на плечо:
– Теперь мы в безопасности.
Фрэнк поднял голову:
– Так ли?
Раздался стук в дверь, это вернулся Барри. Он держал поднос с бутербродами, а также со стаканом воды и пузырьком, где были таблетки. У Фрэнка засветились глаза.
– Это то, что вам нужно? – осведомился Барри.
– У вас был этот препарат? – спросил Дэвид. – Вы знали, что мы приедем?
– Мы допускали это. И нам известно, что для доктора Манкастера очень важно принимать этот, как его… лар-что- то-там.
– Ларгактил.
Фрэнка пожирал пузырек глазами с жадностью наркомана. Барри откупорил пузырек и передал Фрэнку стакан и две таблетки. Тот торопливо проглотил их и плюхнулся на кро- вать.
– Через несколько минут мне станет лучше, – заявил он. – Потом я усну.
Дэвиду подумалось, что, может, у его друга и не наступило необратимой зависимости от таблеток, но обходиться без них он уже не может.
Барри посмотрел на Дэвида:
– На вашем месте я тоже поспал бы немного. Вам… э-э-э… будет вполне удобно с ним?
– Конечно, – резко ответил Дэвид.
Барри вышел. Фрэнк повернулся на бок, и через минуту его дыхание сделалось размеренным и спокойным. Дэвид устало снял сапоги и военный китель, выключил свет, потом подошел к окну и слегка отодвинул штору. На улице стояла непроглядная тьма, видны были только звезды высоко в небе, и еще угадывалась полоса деревьев вдалеке. Прямо под ними находилась каменная терраса. Затем в полосу света вступил солдат с винтовкой и сердитым жестом велел ему задернуть шторы. Дэвид подумал, что по всему дому расставлены караульные. Он добрался до одной из раскладушек и лег. По крайней мере, было тепло: в комнате работало центральное отопление. Под мерное посапывание Фрэнка Дэвид провалился в сон.
Он проснулся, когда Бен включил свет. У шотландца был измученный вид. Дэвид сел и приложил палец к губам, потом указал на Фрэнка. Бен неслышно подошел к постели и взглянул на пациента, потом вернулся к Дэвиду.
– Он отрубился, – тихо сказал Бен.
– Получил свои таблетки. А до того неважно себя чувствовал. Нужно нам будет отучить его от этих пилюль, когда мы выберемся.
– Если выберемся. – Бен устало опустился на соседнюю раскладушку. Взглянул на часы. – Господи, скоро уже четыре. Все это время меня допрашивали – пытались дознаться, как эти сволочи из особой службы вышли на нас. По всему Лондону шли облавы на предполагаемых сторонников Сопротивления, несмотря на туман. Нескольких человек взяли, но, судя по всему, им нужны были именно мы.
– Думаю, тот мальчишка привел их к О’Ши.
– Ага, похоже. – Бен понизил голос. – Меня допрашивали сплошь военные. Бесятся из-за тех проблем, которые доставила наша миссия. Похоже, мы не слишком им по душе.
– Мы только выполняли приказы, и все.
– Они явно думают, что мы не стоим всех этих хлопот.
– Я испугался, когда нас вывели из грузовика, – признался Дэвид. – Подумал, что нас собираются расстрелять. Ты ведь тоже, правда?
– Ага. Решил, что они хотят избавиться от проблемы.
– Мы по-прежнему едем на побережье?
– Про это они не говорили. Как и про то, где мы, на хрен, находимся.
– Я на секунду выглянул наружу, но разглядел только что-то вроде террасы. На улице охрана, один караульный велел мне снова задернуть штору.
– Весь дом полон людей с оружием, в коридоре за дверью стоит часовой.
– Нас собираются куда-то переводить?
– Хрен его знает. – Бен посмотрел на Фрэнка. – Бедный ублюдок. Хорошо, что он ненадолго избавился от всех забот.
– Я вот подумал… – устало продолжил Дэвид. – Интересно, для него все это труднее, чем для нас?
– Мне кажется, для него жизнь вообще труднее, чем для большинства людей, – сказал Бен. – Знаешь, в психушке многие пациенты вполне себе счастливы, довольны, что живут там. Хотя некоторые просто притворяются. Но Фрэнк ее ненавидел. – Он серьезно поглядел на Дэвида. – Знаю, тебе кажется, что я порой слишком строг с ним, но в дурке приучаешься ясно показывать, кто тут босс. Это просто отражает общую систему: постоянно держать народ под пятой. После революции все будет иначе. – В глазах Бена появилось мечтательное и тоскливое выражение. – Мне это не шибко нравилось – напоминало о том времени, когда я был за решеткой.
Дэвид с любопытством посмотрел на него и поймал себя на мысли, что начинает считать этого воинственного молодого коммуниста своим другом.
– Ты сказал, что в молодости угодил в тюрьму. За что? – спросил он.
Бен с сомнением посмотрел на него. Потом сказал без всякого выражения:
– В семнадцать лет меня застали в постели с моим лучшим другом. Ему было шестнадцать.
– Ух ты!
Дэвид был поражен. Ему казалось, что все извращенцы – женоподобные и изнеженные, вроде того типа, что работал в Министерстве по делам колоний. Его уволили, когда несколько лет назад начались чистки. Дэвид невольно отпрянул. Бен заметил это движение и язвительно усмехнулся:
– Да, все так. Я
