Опрокинутый при поисках пейджера пакет лежал на боку. Порывшись в свертках и упаковках, Дануорти нащупал твердую пластиковую коробку подходящего размера и открыл крышку. В ней оказались красно-зеленые хлопушки. Дануорти запихнул ее обратно в пакет.
— Давай быстрее, — поторопила его Мэри, расстегивая рабочий халат Бадри. — Что ты там копаешься?
— Не могу найти…
Она выхватила пакет и перевернула вверх тормашками. Хлопушки раскатились по полу, из подарочной коробки выпал шарф. Тогда Мэри сорвала со стула свою сумку и, вжикнув молнией, вытащила большой плоский несессер. Оттуда она извлекла браслет электронного тонометра и закрепила на запястье Бадри. На дисплее появились показатели давления.
Дануорти эти кривые ничего не говорили, по лицу Мэри тоже было не понять, что они означают. Бадри по-прежнему дышал, сердце билось, кровь вроде бы ниоткуда не шла. Может, просто обморок? Но люди обычно не падают без сознания ни с того ни с сего, разве что в книгах или фильмах. Значит, он ранен или болен. В пабе он был почти в шоковом состоянии. Может, угодил под велосипед? И не сразу почувствовал, что ранен? Тогда ясно, откуда бессвязная речь и непонятное возбуждение.
Но почему же в таком случае он пришел без пальто, позвал всех с собой и сказал: «Что-то не так»?
Дануорти посмотрел на экран терминала. Там после падения оператора ничего не изменилось, все те же матрицы. Прочитать он их не мог, но выглядели они как самая обычная привязка, да и Бадри сам сказал, что Киврин благополучно переместилась в прошлое. Что же «не так»?
Мэри похлопала Бадри по рукам, по груди, по ногам, его веки задрожали, но тут же вновь закрылись.
— Неизвестно, были у Бадри какие-нибудь проблемы со здоровьем?
— Это оператор мистера Дануорти, — заявил Гилкрист. — Из Баллиола. Нам его одолжили. — По его обвиняющему тону можно было подумать, будто Дануорти специально подстроил этот обморок, в целях саботажа.
— Я ни о чем таком не слышал, — ответил Дануорти. — В начале семестра он должен был сдать все анализы и сделать сезонную серию прививок.
Мэри это не удовлетворило. Надев фонендоскоп, она долго слушала сердце Бадри, потом еще раз проверила давление и пульс.
— И ты не знаешь, не было ли у него в анамнезе эпилепсии? Или диабета?
— Нет.
— А наркотики или запрещенные эндорфины он не принимал? — Не дожидаясь ответа, она снова нажала кнопку пейджера. — Это Аренс. Пульс сто десять. Давление сто на шестьдесят. Беру анализ крови. — Она разорвала упаковку с марлевой салфеткой, протерла вторую руку Бадри, на которой не было браслета, и надорвала еще одну упаковку.
Наркотики или запрещенные эндорфины. Тогда понятно, откуда бессвязная речь и непонятное возбуждение. Но если он употребляет, анализы в начале семестра это бы выявили, да и не смог бы он под кайфом работать над тонкими расчетами для сети. «Что-то не так».
Мэри еще раз протерла кожу на его руке и вставила катетер. Веки Бадри, затрепетав, открылись.
— Бадри, вы меня слышите? — Она выудила из кармана пальто ярко-красную капсулу. — Давайте, надо измерить температуру. — Мэри поднесла капсулу термометра к его губам, но он не отреагировал.
Тогда Мэри сунула капсулу обратно в карман и принялась рыться в аптечке.
— Скажи, когда на катетере появятся данные, — попросила она Дануорти, вытряхивая из несессера все скопом и тут же засовывая обратно. Отложив аптечку, она переключилась на сумку. — Вроде был же у меня тут обычный термометр…
— Появились, — сообщил Дануорти.
Мэри схватила пейджер и начала диктовать в него цифры с дисплея.
Бадри открыл глаза.
— Вам надо… — Глаза снова закрылись. — Холодно, — пробормотал он.
Дануорти сбросил пальто, но оно оказалось слишком сырым. Он беспомощно оглянулся в поисках какого-нибудь покрывала. Будь Киврин еще тут, можно было бы использовать ее плащ. Наконец Дануорти наткнулся взглядом на засунутый под терминал пиджак самого Бадри и набросил его на оператора, перевернув рукавами вдоль тела.
— Холодно, — выдавил Бадри и затрясся.
Мэри, не переставая диктовать цифры в пейджер, резко обернулась.
— Что он говорит?
Бадри пробормотал что-то невнятное, потом четко выговорил: «Голова болит».
— Голова, — повторила Мэри. — Не тошнит?
Он слегка повел головой, давая понять, что нет.
— Что было… — Он ухватил Мэри за руку. Она накрыла его ладонь своей и, нахмурившись, пощупала свободной рукой его лоб.
— У него жар.
— Что-то не так, — сказал Бадри и закрыл глаза. Пальцы, вцепившиеся в руку Мэри, разжались, и кисть упала на пол.
Мэри взяла его безвольную руку в свою, посмотрела на показания датчика и снова пощупала лоб.
— Где же этот несчастный термометр? — Она принялась по второму разу перебирать несессер.
Пейджер пропищал.
— Прибыли. Кто-нибудь выйдите, встретьте их. — Мэри похлопала Бадри по груди. — А вы лежите, не двигайтесь.
Дануорти открыл дверь, медики уже стояли на пороге. Двое санитаров из лечебницы вкатили медицинские чемоданы размером с теплоходные кофры.
— Немедленную перевозку, — скомандовала Мэри, не дав им даже раскрыть чемоданы. Она поднялась с колен. — Давайте носилки, — велела она медсестре. — Еще аксиллярный термометр и капельницу с сахарозой.
— Я полагал, сотрудников кафедры XX века проверяют на эндорфины и наркотики, — заявил Гилкрист.
Мимо него промчалась медсестра с насосной трубкой.
— На медиевистике такое было бы недопустимо… — Он посторонился, пропуская санитара с носилками.
— Это что, передозировка? — спросил санитар, взглянув на Гилкриста.
— Нет, — ответила Мэри. — Принесли термометр?
— У нас нет аксиллярных, — покачал головой санитар, вставляя трубку в разъем. — Только термисторы и глотательные капсулы. Придется подождать, пока доедем. — Он подержал пластиковый мешок над головой, дожидаясь, пока запустится мотор насоса, и прилепил капельницу к груди Бадри.
Медсестра сняла с Бадри пиджак и укрыла его серым одеялом.
— Холодно, — пробормотал он. — Вам надо…
— Что сделать? — спросил Дануорти.
— Привязка…
— Раз-два, — хором сосчитали санитары и перекатили Бадри на носилки.
— Джеймс, мистер Гилкрист, пожалуйста, поезжайте со мной, надо заполнить регистрационные листы, — попросила Мэри. — И мне нужна его медкарта. Кого-то одного можем взять в «Скорую», второй прибудет следом.
Дануорти не стал дожидаться, пока Гилкрист заведет спор, кому ехать в «Скорой». Он забрался внутрь и сел рядом с Бадри, который учащенно дышал, будто запыхавшись после путешествия на носилках.
