Психокинетик с готовностью кивнул и бросился к селектору. Доктор на ватных ногах вернулся в кабинет, сел в кресло и только тут почувствовал, что выжат как лимон. «Хотя бы час, один часок — или мне самому потребуется врач», — сказал он сам себе. Усталость чугунными лапами оперлась на плечи и липким языком лизнула веки. Пол под креслом дрогнул и превратился в морскую гладь, стены исчезли в зыбком танце испарений, а с люстры с криком сорвалась стая чаек и унеслась за горизонт. Откуда-то сбоку показался океанский красавец-лайнер, весь в солнечных орденах и в ожерелье из флагов. Могучий корабль неспешно продефилировал перед Доктором, выпустил облако ватного пара, превратился в видеофон и замурлыкал вызовом.
Доктор открыл глаза. Океан исчез. Видеофон, действительно, мурлыкал, подмигивая красным глазком индикатора. Машинально Доктор ткнул клавишу ответа и лишь тогда удивился: кто же может звонить в столь неурочное время?
— Приветствую, друг Доктор! — Советник будто и не ложился спать: свеж, бодр, в официальной «тройке» и с неизменной трубкой в руке.
— Чему обязан столь поздним визитом? — Доктор был неприятно озадачен и не скрывал этого.
— У вас, кажется, неприятности? Или я ошибаюсь?.. — без обиняков начал Советник.
Злость и раздражение моментально вытеснили из головы остатки сна: «Неужели помощничек?! Прохвост этакий!.. Ну, да что теперь, придется отдуваться…»
— Интуиция вас не подвела, — холодно сказал ученый. — Возникла небольшая проблема, но утром уже все будет в порядке.
— Полноте, Доктор, — Советник на экране выпустил струю дыма. — Вы прекрасно поработали, создали принципиально новую, я бы сказал, гениальную установку, сделав важный вклад в развитие отечественной науки, который, разумеется, будет должным образом отмечен и оценен народом и Правительством. А неудачи… Что ж, не ошибается тот, кто ничего не делает! Не так ли? Ваш «Психокон» вполне оправдал наши надежды. Думаю, после небольшой доводки он пойдет в серию — заказов поступает масса! А вам лично я уполномочен предложить новое, очень срочное правительственное задание. Жду вас через два дня у себя.
— Постойте! — ученый был потрясен, нет, подавлен. — А кто же…
— Да, — «вспомнил» Советник, — все материалы передайте вашему талантливому помощнику. Думаю, он справится. Всего доброго!
— Погодите! — Доктор отчаянно вцепился руками в видеофон, будто схватил за грудки этого молодого, подающего большие надежды негодяя. — Так же нельзя… Вы не имеете права!..
Но экран уже погас, унося с последними электронами все планы и мечты ученого. Это был нокаут, крушение всего, чему отдал многие годы жизни, из-за чего не спал ночами, не женился, не имел детей, сына…
Доктор тяжело поднялся, окинул взглядом кабинет, погасил лампу и вышел в коридор. Проходя мимо экспериментального блока, мельком глянул сквозь полупрозрачную дверь — там уже суетилось несколько человек из дежурной группы, выполняя его задание (последнее?) — и никем не замеченный покинул Институт…
Меня не было. Я не ощущал себя каким-либо конкретным человеком. Состояние более чем странное! Нет, знал, что я — Инспектор, что мне двадцать девять лет, что я — мужчина, наконец!..
И все.
Представить себя физически, какой я есть, не удавалось. Мало того, я был уверен, что и места, где я в данный момент находился, тоже не существует, в реальном виде.
Я медленно плыл — не шел и не летел — в плотной, но в то же время абсолютно неосязаемой среде. Причем, опять-таки, не сам и не по течению, поскольку течения тоже не было. Просто ощущение движения. И полная темнота. Даже цветных пятен — фотопсий — не было.
Сколько это продолжалось, я определить не мог, но в какой-то момент черный кисель вокруг наполнился шорохами, дыханием, шепотом. Возникло ясное чувство присутствия множества людей.
— Други! Братья и Сестры! — раздался очень знакомый, как мне показалось, хорошо поставленный голос. — Я призвал вас, чтобы обрадовать доброй вестью: еще один из потерянных братьев наших вернулся к Роднику!
Одобрительно-восхищенный гул мирной лавиной сошел сразу со всех сторон, заполнив невидимую чашу, на дне которой оказался сейчас я. Впрочем, никакого дна и чаши не существовало, просто сознание истово стремилось найти, пусть условно-абстрактную, точку отсчета.
— Скажи, брат, ты хочешь и дальше защищать Порядок? — спросил голос.
Я почувствовал, что могу отвечать, хотя не имел ни рта, ни языка. Слова рождались прямо во мне, в сознании.
— Теперь — нет, — я был уверен в ответе. — Я не могу защищать то, чего не существует. Порядок, уничтожающий все человеческое, это — хаос и смерть.
— Кем же ты хочешь стать? — донеслось будто бы с другой стороны, а может быть один голос уступил место другому?..
— Защитником Будущего. Будущего моего народа.
Второй ответ явился так же быстро, спокойно и уверенно, как и первый. И другого также не существовало.
— Кто такой Стойкий? — спросил третий, молодой, решительный и тоже странно знакомый.
— Он — плоть моя.
— Кто такая Светлая?
— Она — сила моя.
— Кто такой Седой?
— Он — дух мой!
— Ты не ошибся, брат?
— Нет. Я узнал их…
Вопросы стрелами впивались в меня, но я не чувствовал боли, только радость. Радость прозрения, радость свободы, радость любви!..
И вот прозвучал вопрос, которого я ждал и боялся.
— Ты нашел Колдуна?
— Я ищу его.
Ответ родился раньше, чем я смог обдумать его, и оказался единственным и честным. Другого просто не было!
— Зачем? — продолжал допытываться первый голос уже более мягко. — Или ты хочешь достигнуть своей прежней цели, указанной Порядком?
— Нет. Теперь это только моя цель, — я постарался подобрать слова как можно тщательнее. — Я хочу увидеть его, хочу спросить: почему так страшатся его те, кто создал Порядок? Может быть он знает нечто такое, что в состоянии погубить их? И если он — обычный человек…
— Он не обычный человек, — перебил молодой голос. — Но скажи: когда ты его увидишь и задашь вопросы, и получишь ответы, что будешь делать дальше?
— Я предложу ему свою помощь, и дружбу — если он захочет принять ее. Он поймет меня.
Наступила минутная тишина. Казалось, невидимые судьи мои колеблются в принятии окончательного решения, но я сказал им все, что хотел, что обдумал и понял за те бесконечные дни — или часы? или годы? — которые провел здесь, в этом странном, но ярком, живом и одновременно несуществующем мире. А может — наоборот: и тот мир, в котором прожил всю свою недолгую жизнь всего лишь мираж, страшный летаргический сон, бредовое порождение больного сознания?!..
