— А чего ж тогда в тридцать пять даже не разведен ни разу? Принципиальный холостяк, что ли?
Прохорцев развел руками, всей фигурой излучая растерянное недоумение.
— Ну ладно, замнем пока. Женим, если приживется. Новую должность ему присмотрели?
— Да. Минтранс, начальник отдела общей статистики в департаменте грузовых перевозок. Образование вот у него не слишком подходящее, но там очень уж подходяще Птица на пенсию собрался. Заявление об уходе Кислицын по договоренности подаст завтра же, отработает на старом месте положенный срок – и начнет устраиваться.
— Значит, прямо Перепелкину в зубы… — начальник Канцелярии задумчиво почесал нос. — Добрый ты, Сеня, ох, добрый. Сожрут ведь паренька и не подавятся. Впрочем, если сожрут, то мне такие и не нужны. Но поторопился ты с договоренностями. А если бы он мне не понравился?
Прохорцев пожал плечами, демонстрируя легкое раскаяние.
— Всегда можно еще куда-нибудь задвинуть, — безразлично ответил он. — Можно и Дуболому сдать. То-то общаки порадуются брошенной кости…
— Тоже мысль, — согласился Шварцман. — Ладно, приглядывайся к нему, да помни – он на твоей личной ответственности. Все, пока свободен. Пойдешь через предбанник – передай Марице, чтобы через полчаса замов собрала на совещание.
Двое сидят перед большим, на всю стену, экраном. Вернее, только один из них сидит, другой же оперся бедром о край пульта управления. Они молчат. Тот, что помладше – невысокий сухощавый парень лет двадцати пяти – внимательно смотрит на пульт и на экран, изучая. Второй, скрестив руки на груди и барабаня пальцами по бицепсу, думает о чем-то своем. Его взгляд обращен внутрь, так что когда сидящий наконец обращает на него внимание, он некоторое время не реагирует. Если бы в помещении использовались обычные лампы, то в полной тишине слышался бы лишь тонкий звон почти перегоревшей вольфрамовой нити. Но в помещении нет ламп накаливания. Мягкий, непонятно откуда идущий белый свет с легким желтоватым оттенком заполняет помещение. Кажется, будто в пасмурный, но не слишком, день неяркое осеннее солнце краешком глаза заглянуло в облачную прореху. Можно подумать, что светятся сами стены. Но на самом деле стены матовые, и если поднести к ним руку, то повернутая к стене ладонь окажется затененной.
Да и тишины в комнате нет. Если прислушаться, закрыв глаза и отрешившись от всех других чувств, в отдалении начинают звучать приглушенные голоса. Звонко смеется девушка, что-то возмущенно кричит мальчишка, гудит проезжающий автомобиль. А может, наоборот – не слышно ни голосов, ни звуков города, только шелестит июльская листва, насквозь пронзенная солнцем, и слегка журчит невидимый в кустах ручей, запруженный полусгнившим березовым стволом.
Стоящий открывает глаза и несколько секунд изучает терпеливо ожидающего ученика. Куратор кажется немногим старше сидящего, но только если не смотрит в глаза. Темное скуластое лицо, курчавые черные волосы, тяжелый взгляд исподлобья – тусклый взгляд старика, слишком многое повидавшего на своем веку. Усталый взгляд утомленного человека.
— Груда металла, которую ты с таким изумлением разглядывал последние пять минут – просто имитация, — Фарлет наконец нарушает молчание. — Просто тренажер для адаптации. В институте, в своей прошлой жизни, ты весьма неплохо справлялся с вычислителями, что сильно затруднит твое обучение. Основной твой недостаток – ты слишком много о них знаешь. Неспециалиста обучать приемам общения с Робином не в пример легче, чем тебя. Экран и клавиатура перед твоими глазами предназначены для упрощения адаптации тех, кто обладает определенными навыками работы с обычными машинами. Основам взаимодействия ты обучишься с помощью них, а дальше придется привыкать к основному способу общения с нашим титаном мысли.
— А что представляет из себя основной способ? — осторожно интересуется Семен Даллас, еще только начавший привыкать к новому имени – Тилос. Видно, что он и польщен похвалой, и обижен пренебрежительной оценкой своих знаний. Одновременно его раздирают желания оставаться корректным по отношению к наставнику и показать, что и он не лыком шит. Фарлет улыбается уголком рта.
— Обычно вся необходимая информация транслируется прямо в органы чувств, в первую очередь на сетчатку глаз и барабанные перепонки. Ты словно видишь картинку, наложенную на реальный мир, и слышишь то, что недоступно другим. Управление системой осуществляется с помощью мышечной моторики лица, горла и пальцев – интерфейс Робина воспринимает нервные импульсы и реагирует на них соответственно. Очень удобно, хотя для тебя необычно. Требуется определенный навык, чтобы одновременно воспринимать окружающую действительность и информационную картинку. Тебе придется научиться непринужденно болтать о погоде с пожилой дамой, строить глазки крутящейся неподалеку ее внучке и одновременно просчитывать наилучшую баллистическую траекторию для кружки с пивом в направлении башки хулигана, пристающего к девушке неподалеку. Так что развивай внутреннюю многозадачность. Так, ладно. Пора начинать занятие.
Он щелкает пальцами. На экране плывут, перемешиваясь и извиваясь, полосы всех мыслимых оттенков. Если долго всматриваться в игру красок, то начинает кружиться голова, и можно представить себя летящим над Большой Долиной Пальдеры в час, когда свет заходящего солнца многократно преломляется в атмосфере. Фарлет на мгновение прикрывает глаза, избавляясь от воспоминаний.
— Твоим первым упражнением станет управление цветом, — продолжает он. — Затем поиграешься в простенькие игры типа гонок на рисованных машинках, попрактикуешься в работе с геокартой – в общем, Робин тебе программу озвучит. Для контакта с системой есть две рукоятки, — Фарлет слегка постукивает пальцем по ближайшей. — Они слегка влажные. Так и задумано для обеспечения лучшей проводимости нервных токов. В первые несколько дней управляй машиной, держась за них. Ты попытаешься настроиться на Робина, Робин – на тебя. Когда вы привыкнете друг к другу, необходимость в физическом контакте отпадет. Такова цель первого этапа твоего обучения. Вопросы?
Сидящий в кресле молодой парень протягивает руку и осторожно касается одной из рукоятей. Слабая вибрация на мгновение пронизывает его пальцы и исчезает. Линии на экране слегка вздрагивают и снова продолжают свой медленный танец. Ученик изучающе смотрит на них, затем на наставника.
— Учти, — добавляет тот, — что с непривычки у тебя станут сильно уставать мышцы, в том числе мышцы глаз, головы и шеи, что может спровоцировать головные боли. Робину достаточно намека на движение, чтобы выполнить команду, но новичкам требуется время, чтобы перестать на самом деле задействовать мускулы. Не переусердствуй. Не дольше пятнадцати минут за раз, потом перерыв с разминкой не менее десяти минут. Ясно?
