– Это так заметно? Лопец покачала головой: – Давайте лучше займемся работой. Я благодарно кивнул: – Итак, что подано на стол?
– Пять точек, – напомнил Зигель.
– Твоя оценка?
– Сперва вы, – предложил он и включил изображения всех пяти мест. – Альфа, Бета, Гамма, Дельта и Ипсилон.
Я обошел вокруг стола, встал на место Лопец и посмотрел на картинки. Изображение плыло. Маленькие мальчики, похожие на кроликособак, розовые и пушистые. С потрясающей эрекцией. Жирные женщины. Непомерно раздувшиеся. Беременные девочки с толстыми ногами, губами и отвисшими грудями. Все голые. Кроли-колюди, взгромоздившиеся на них подобно безумным монстрам. Бесенята и демоны. А где мальчики постарше? Где мужчины? Новые картины. Женщины, похожие на обезьян – каждая весом в три сотни килограммов, – огромные и сильные. Маленькие коричневые мужчины, похожие на сморщенных гномов, ухмыляющиеся и свирепые. Жующие, обгрызающие мясо с человеческой бедренной кости. Маленькие красные люди, выглядевшие почти по-человечески. Я уже и сам не понимал, кто они теперь. Они болтали между собой по-индейски, а ИЛы передавали перевод бегущей строкой. Меня затошнило. Я потянулся и отключил четыре изображения.
– Зараженные. Зараженные. Зараженные. Зараженные.
– Альфа? – спросил Зигель.
Мы стали вместе изучать кадры. Люди. В основном дети. Худые. С чистой кожей. В загоне. Пленники? Непонятно. Но настроение здесь было другое. Того, что происходило в других местах, здесь не наблюдалось. Пока не наблюдалось.
– Колумбийцы? Зигель кивнул: – Новенькие. Два дня назад этот загон был пуст.
Я продолжил изучать изображения. Там была маленькая коричневая девочка в розовом платье – отражение всех маленьких девочек, которых я когда-либо видел. У нее были черные волосы, большие глаза и улыбка ангелочка. Она казалась слишком невинной, чтобы находиться здесь. На коленях она держала младенца – младшего братишку? Ребенок плакал, а она качала его, стараясь успокоить. Здесь же были и другие дети. Полно детей. Все с черными волосами, коричневой кожей и прекрасными глазами, У всех детей прекрасные глаза. Я подумал о Холли, Томми, Алеке и Лули и… обо всех остальных, и горло перехватило так сильно, что я не имел понятия, плачу я или рычу от ярости. Это несправедливо, несправедливо! Где же конец этому сумасшествию?
Я посмотрел на Лопец. На Зигеля. Оба мрачно кивнули. В знак согласия.
– Нам необходимо получить разрешение.
Зигель и Лопец быстро переглянулись. Со значением. Ты говорила ему? Нет, скажи ты.
– Прошу прощения?.. – поинтересовался я, переводя взгляд с одного на другую.
– Вы остаетесь, – смущенно ответил Зигель.
– Э, должно быть, что-то случилось с моим слухом. Мне показалось, будто ты сказал…
– Мне жаль, капитан, но вы там не нужны. И… я думаю, что мне лучше управиться с этим делом самостоятельно.
– Генерал Тирелли приказала вам не брать меня? Оба отрицательно замотали головами, только чересчур быстро.
– Паршивые лгуны.
Лопец наклонилась ко мне и сказала тихим и напряженным голосом: – Она не разговаривала с нами. Мы обсудили все между собой. Вы свое отдали, и это вас убивает. Главное – не откусить больше, чем можешь проглотить. Вы принесете больше пользы здесь.
– Нет. Я должен пойти с вами.
– Послушайте меня, капитан. – Теперь Зигель говорил как лейтенант. – Пора…
Я медленно повернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Он выдержал мой взгляд. Казалось… Мое время командовать прошло. Мы оба знали об этом. Он был прав.
Но меня затопила горячая волна. От злости хотелось убить Зигеля. Он отодвинул меня в сторону. Отверг. Слишком старый. Ненужный. Нежелательный. Эпитеты вспыхивали в мозгу, как дорожные знаки.
Только – он прав. Мы все это знали. Теперь это была уже не моя работа.
Появились другие чувства. Облегчение. Благодарность. Признательность за то, что это был он, а не я, признательность, что на этот раз я не должен никому приказывать.
В конце концов Зигель чуть заметно кивнул в знак понимания, и все встало на свои места.
Выдохнув, я снова склонился над видеостолом, вроде бы изучая изображение, но, по сути, не видя его. Они терпеливо стояли рядом и ждали, когда я заговорю. Наконец я пожал плечами, почесал затылок и произнес с гораздо большей легкостью, чем ожидал: – Ну… тебе все равно надо получить разрешение.
– Вы поговорите с генералом? Я кивнул: – Она уже ждет меня.
Зигель положил тяжелую руку на мое плечо. Лопец сжала другое мое плечо своей маленькой ручкой, но так же крепко. Это было прощание с боевой дружбой, и я ненавидел за это их обоих. Ненавидел почти так же сильно, как любил. Слишком многое нам довелось пережить вместе. Это несправедливо, что они пойдут без меня, и в то же время справедливо. Если я делал свое дело правильно – учил их, тренировал, натаскивал, – то это закономерный результат. И все-таки мне было больно. Я с трудом проглотил ком в горле.
– Наверное… мне лучше пойти к генералу. – Я оторвался от стола и, повернувшись, внимательно оглядел обоих. – Если вы, ребята, обделаетесь и позволите червям сожрать вас, я не буду с вами разговаривать.
– Конечно, – расплылся в улыбке Зигель.
Лопец проводила меня до дверей наблюдательного трюма и остановила уже в коридоре: – Знаете, а для гринго вы не так уж плохи. Ваш генерал – счастливая женщина.
Потом Лопец удивила меня: приподнявшись на цыпочки, она влепила мне сочный поцелуй, от которого мы оба покраснели.
Есть основания предполагать, что многие хторранские формы не столь устойчивы, как считалось раньше. Один из самых любопытных и загадочных биологических феноменов – это «взрывающиеся» тысяченожки.
Периодически встречаются тысяченожки, как бы вздувшиеся из-под собственного экзоскелета. Сегменты панциря у них раздвигаются, а иногда даже отваливаются, и наружу выпячиваются жирные вздутия. Изо дня в день эти вздутия увеличиваются в размерах подобно раковой опухоли – их рост почти виден невооруженным глазом. Иногда животное способно жить какое-то время в таком состоянии, но, как правило, смерть наступает в течение недели или раньше. В некоторых случаях экзоскелет раскалывается внезапно, и животное просто «взрывается» – не как взрывчатка, конечно. Удар слабее, чем когда лопается бутылка с водой, но все-таки столь шумный и сильный, что неподготовленный наблюдатель может испугаться.
Возможно, подобное состояние является хторранской болезнью – неким подобием рака, встречающегося только у тысяченожек. Но не исключено также, что это своего рода следствие неспособности тысяченожек адаптироваться в земных условиях. И с равной вероятностью возможно, что это – неудачные попытки метаморфозы тысяченожек. В любом случае механизм взрыва заслуживает дальнейшего изучения, так как может указать нам путь для нейтрализации не только этого вида, но и родственных ему.
