Направившись было к двери, он остановился.
— Еще один вопрос, мисс Розен. А сова у вас настоящая? Рэйчел быстро взглянула на Розена.
— Он все равно уходит, — сказал старик. — Это уже не имеет значения. Нет, сова искусственная. Живых сов больше нет.
— Так, — тихо сказал Рик и вышел в коридор.
Оставшиеся в комнате смотрели ему вслед. Все было сказано. Так вот, значет, как действует самый крупный производитель андроидов — подлое коварство. Скрытный, опасный тип личности. Недаром органы правосудия обеспокоены появлением андроидов типа «Узел-6».
Только теперь он понял, что Рэйчел была тем самым «Узлом-6». Он впервые столкнулся с таким андроидом, и андроид едва не выиграл. Они чуть не подкопались под тест Войт-Кампфа — единственный метод распознавания типа «Узел-6». Корпорация Розена славно потрудилась, чтобы защитить производимый товар.
И ему придется иметь дело еще с шестерыми.
За каждый цент премии придется попотеть.
Если, конечно, он выйдет из этой переделки живым.
Телевизор надрывался. Джон Исидор, спускаясь по пыльной лестнице огромного пустынного дома, слышал хорошо знакомый голос Бастера Дружби. Голос сочился весельем, Бастер болтал со своей всесистемной аудиторией.
— Ха-ха-ха, ребята! Стук-грюк-стук! Пора дать краткую сводку погоды! Сначала восточное побережье США. Спутник «Мангуста» сообщает: осадки достигнут максимума к полудню, потом уровень снизится. Если кто-то из вас собирается выйти прогуляться, вам лучше подождать. Кстати, об ожидании. Осталось всего десять часов до момента, когда я сообщу вам чрезвычайную новость. Это мой сюрприз. Возможно, вы думаете, что я, как всегда…
Как только Джон Исидор постучал в дверь, голос Бастера канул в небытие — телевизор замолчал. Он не просто потерял голос. Он перестал существовать, до смерти напуганный стуком Исидора.
Но сквозь затворенную дверь Джон чувствовал присутствие другой жизни. Он убедил себя (а может, и в самом деле что-то воспринимал?), что ощущает безгласный испуг, притаившийся за дверью, пятившийся от нее, словно кто-то пытался забиться в самый угол квартиры, чтобы не встречаться с Джоном Р. Исидором.
— Эй! — позвал он. — Я живу на следующем этаже! Я слышал, как у вас работает телевизор! Давайте познакомимся. Вы не против?
Ни шороха, ни намека на движение.
— Я принес вам маргарин, — сказал Джон, подойдя к двери вплотную, чтобы голос проник сквозь ее толщу. Меня зовут Джон Р. Исидор, я работаю для известного ветеринара, мистера Ганнибала Слоута. Вы ведь слышали о нем? Я — вполне приличный человек, вожу фургон мистера Слоута.
Дверь робко приоткрылась, и он заметил силуэт девушки, которая старалась держаться так, чтобы не попасть в поле зрения Исидора, одновременно не выпуская дверь. Словно без этого она не удержалась бы на ногах. Страх придавал ей больной вид. Словно кто-то сломал ее, а потом кое-как, злобно и насмешливо слепил снова. Огромные неподвижные глаза стеклянно смотрели на Исидора, губы с трудом складывались в улыбку.
Он вдруг понял причину ее страха.
— Вы ведь думали, что в доме никто не живет? Что дом покинут?
— Да, — прошептала девушка и кивнула.
— Но ведь соседей иметь всегда приятно, — с надеждой произнес Исидор. Черт подери, пока вы не появились у меня вообще соседей не было. А это так грустно. Бог свидетель.
— А вы здесь один? — спросила девушка. — Я имею в виду, в этом здании?
Она, казалось, немного освоилась, осмелела. Маленькая ладонь пригладила черные волосы. Фигурка у девушки оказалась прелестная, хотя и очень миниатюрная, глаза затеняли длинные черные ресницы. Застигнутая врасплох, она была одета только в пижамные брюки — больше на ней вообще ничего не было. Исидор заметил, что в ее комнате царит полный беспорядок. Распахнутые чемоданы там и сям, их содержимое, вывалившееся на пыльный мусорный пол. Но это так естественно — она ведь только что приехала.
— Кроме вас, я здесь один, — сказал Исидор. — И я не буду вам надоедать.
Он был подавлен. Его гостинец, напоминавший о старых добрых довоенных временах, не был принят. Девушка, кажется, вообще не понимала, зачем он принес маргарин. Или даже не заметила, что неожиданный посетитель что-то держит в руках. У него появилось ощущение, что она все еще барахтается в расходящихся кругах страха.
— Вам нравится старина Бастер? — спросил Исидор, чтобы как-то снять напряжение. — Я каждое утро смотрю его передачи, и вечером тоже, когда возвращаюсь с работы. Смотрю, пока ужинаю, а потом — до тех пор, пока не лягу спать. То есть, я так делал, пока не сломалось изображение в моем телевизоре.
— Кто… — Девушка оборвала вопрос, прикусив губу, словно рассердившись на себя саму.
— Бастер Дружби, — объяснил он. Странно, что девушка не слышала об этом самом-самом комичном комике Земли. — А откуда вы приехали?
— Какая разница? — Она бросила на Исидора быстрый внимательный взгляд и, словно что-то заметив, слегка расслабилась. — Я буду рада вашей компании. Но позже, когда немного освоюсь. Сейчас об этом не может быть и речи.
— Но почему?
Он терялся в догадках. Может быть, долгие годы жизни в одиночестве изменили его, и он стал не таким, как все? От этой мысли подавленность стала сильнее.
— Я мог бы помочь вам распаковать вещи, — решился предложить Джон, в то время как дверь практически уже затворилась, прямо перед его носом. — И мебель…
— У меня нет мебели, — сказала девушка. — Все эти вещи… они уже были здесь.
Ему достаточно было одного взгляда, чтобы определить, что стулья, ковер и столы — все сгнило, погрузилось в братскую могилу умерших вещей, поглощенных деспотической властью времени и заброшенности.
— Они не подойдут. Как же вы собираетесь жить в таких условиях? послушайте, — сказал он с искренним желанием помочь, — если мы обыщем весь дом, то можем найти кое-что получше. В одной квартире — лампу, в другой — стол, и так далее.
— Я так и сделаю, — сказала девушка. — Но сама. Спасибо.
— Вы одна пройдете по пустым квартирам?
Он не верил собственным ушам.
— Почему бы и нет?
И она снова нервно вздрогнула, словно поняв, что говорит что-то не так.
— Я однажды попробовал. И теперь стараюсь побыстрее возвращаться в свою квартиру, не вспоминая об остальных. Сотни пустых квартир, и там еще полно вещей, которые остались после людей, живших в них. Умершие ничего не смогли забрать с собой, эмигрировавшие — не захотели… Весь дом мусоризовался, кроме моей квартиры.
— Мусо-ризовался? — не поняла она.
