— Севодня ты со мной сыглаешь?
Обычно Сонечка отвечала: «В следующий раз», — и шла по своим делам. Но сейчас она остановилась, присела на корточки, и Сашка, просияв, присел напротив.
Ладушки-ладушки,
Где были – у бабушки.
Что ели – кашку,
Что пили – бражку,
Нюхали табачок,
Повалились на бочок!
Счастливый Сашка повалился на бочок, а Сонечка помахала ему рукой и пошла дальше.
Почти у самой бабы-Лериной каморки её окликнули ещё раз.
— Куда спешишь? Сядь, покури.
— Я не курю, — ответила Сонечка.
— Тогда, так посиди.
Говорившего звали дед Савва. Сколько ему лет, точно не знал никто, но меньше ста не давали. В отличие от большинства обитателей Семейного дома, дед Савва непрерывно что-то делал, мастерил и при этом неразборчиво бормотал под нос. Возможно, просто разговаривал с сотельником, хотя, какие сотельники у столетнего деда? Прежние давно должны были помереть, а новых – охотников в такое ветхое тело нет. В быту дед Савва был опрятен, немногие его вещи, такие же ветхие, как и он сам, содержались в чистоте.
Соня кивнула и присела на край заправленной койки.
— Что хорошего скажешь, коллега?
— Почему коллега? – спросила Сонечка.
— Мы с тобой оба в подопытных у одного живодёра ходим, вот и коллеги.
— Я сама по себе.
— Хорошо, если так. Только когда тебя в Леркиной каморке без памяти нашли, знаешь, что было? Ведущий специалист Центра психического здоровья самолично за тобой на вертолёте прилетел. Значит, что-то у него на тебя завязано.
— Лев Валерьевич, что ли?
— Точно. Только для меня он не Валерьевич, а Лёвка – поганец. И, заметь, как его зовут, ты знаешь. А ведь он номофобией страдает, болезнь есть такая – боязнь собственного имени. Из него это имя клещами не вытянешь.
— Его помощница по имени-отчеству называла.
— А, эти, красотки-вамп…. Ты, выходит, и с ними познакомилась. Это садистки известные, они даже собственного патрона лягнуть, случая не упустят. Но, раз ты с этими девицами встречалась, значит, брался он за тебя всерьёз.
— Мучил он меня без толку.
— Это уж как пить дать. Иначе он не умеет. Меня, думаешь, не мучил? И тоже без толку, все его результаты можно было заранее предсказать. Так он и за ними не приходит.
— Он умер. Уже больше двух лет.
— Вот оно как… Надо бы о покойнике что хорошее сказать, да язык не поворачивается.
— А где вы с ним познакомились?
— Мы с ним познакомились в университете. Я был профессором прикладной психологии, а он – студентом. Старательная шельма. На практике всегда пятёрку имел. Знать бы, что такая гадина вырастет, он бы у меня с первого курса вылетел.
— А как вы сюда попали, если профессор?
— Сюда не мы попали, а я попал. Мой сотельник теоретиком был, а я больше практиком. «Семейный Дом» в ту пору к закату клонился, но был ещё в силе. Вот я и договорился с ними о подсадке в одно из узловых тел. Думал на годик, материал кой-какой собрать, а вышло, что навсегда. Сотельник мой, Силушка, взял да и помер от инфаркта. И нашли его через день, когда уже поздно было спасать. Вот и думай, повезло мне или нет. Был бы там, вместе с Силантием концы бы отдал, а так – живу и живу. Тебе баба-Лера, небось, соврала, что она одна от «Семейного Дома» осталась?
— Ага.
— Нас и сейчас живых трое. А в ту пору было четверо.
— Деда Савва, ваш сотельник, это что же, Силантий Возный? Который «Курс общей психологии» написал?
— Чудеса! Первый раз вижу десятилетнего ребёнка, который «Психологию» Возного читал.
— Я не читала. Мне даже школьную программу читать некогда. Я о нём слышала.
— А говоришь – не коллега, — дед Савва кинул на Сонечку мгновенный взгляд. Глаза у деда были бесцветные, старческие, но взгляд проницал не хуже профессионального сканера с большим разрешением. Было бы что проницать…
— А вот это, — Сонечка кивнула на стариково рукоделье, — вы сканер прошиваете, чтобы он пишущим стал?
— Такими глупостями я не занимаюсь. Это кое-что полюбопытнее.
— Вот такое? – Сонечка, сама не зная зачем, вытащила анализатор, который никому старалась не показывать, и протянула деду. Тот открыл центральный контакт, пробежался пальцами по невидимым сенсорам. Покачал головой.
— Это не моя работа. Но вещица серьёзная. Откуда оно у тебя, прелестное дитя?
— Наследство. От ассистенток Лёвки-поганца.
— Они, выходит, тоже умерли?
— В один день с шефом.
— А говорят, психология – мирное, безопасное занятие. Мой тебе совет: спрячь это наследство и не таскай с собой.
— Его уже пытались отнять, но ничего у них не получилось.
— Тебе бояться надо не психотехники, а простой свинцовой пули. Она не разбирает, что у человека в голове.
— Кому в меня стрелять? Они тело хотят отнять.
— Это до тех пор, пока они думают, что ты просто девочка. Да ты не пугайся, что замерла, ровно воробушек перед кошкой? Я ничего толком не знаю. Просто лет десять назад Лёвка прибежал ко мне за консультацией. И не постеснялся ведь… Сказал, что интересует его, чисто теоретически, один вопрос. В человеческом теле может быть одна личность, а может сосуществовать две-три и больше. Предел, видимо, существует, хотя, достичь его пока не удалось. Сколько бы ни было в мозгу индивидуальностей, новые всё равно пишутся.
— Зачем нужно достигать этот предел? – спросила Сонечка.
— Вот и я о том же… Совершенно дурацкий эксперимент. Результат ты видела – Сашка-дурачок. Страшно представить, сколько погибающих людей было сброшено в его бедную голову.
— Вот ведь гад, этот Лёвка, — сказала Сонечка. – Придушить мало.
— А тогда, — не обращая внимания на реплику, продолжил дед Савва, — заинтересовала его идея напрочь бредовая: может ли быть человек, в котором вовсе личности нет. Тело без личности существовать может, дня два-три, но это не человек, пустое тело не живёт, и, если не одушевить его, вскоре погибает. Случай, так сказать, тривиальный. Ты слово это понимаешь?
— Понимаю, дедушка.
— Я к тому времени студентика своего знал, как облупленного, он ведь и меня не постеснялся в подопытные записать. Понял я, что наткнулся Лёвка на что-то небывалое. Консультировать прохвоста я не стал, для этого нужно все подробности дела знать, просто посоветовал оставить объект – это он так выражался – в покое. Наблюдать, но не вмешиваться. Конечно же, он не послушался.
Сонечка вздохнула и кивнула согласно.
— Ну а после истории с бабой Лерой я переселился сюда, поближе к хозяйственному блоку. Я ничего не выпытываю и давно уже не ставлю никаких экспериментов. Но, если тебе понадобится помощь, приходи. Я постараюсь помочь, хотя бы советом.
— Спасибо, дед Савва. Я буду знать. А помощь мне и вправду нужна. В школу меня без документов не берут, а учиться охота.
