- Вы хотите, чтобы мы их взяли?
- Я хочу, чтобы вы их убили, Кинси. Мне нужны их тела. Я хочу убедиться в их гибели собственными глазами.
Регент раскашлялся.
- А что, если там окажется кто-то еще?
- Кроме священника и женщины?
- Да.
Она улыбнулась, припомнив древнее изречение с планеты Земля. Из периода религиозных войн. Оно когда-то сразу поразило ее - как образчик чисто человеческого мышления.
- Бог своих разберет. Вот пусть сам и разбирается.
5
Они выступили незадолго до заката. Вода подымется на достаточный уровень только ближе к полуночи - так, во всяком случае, предупредил их Москован, - но Дэмьену захотелось пуститься в путь, пока улицы города еще полны народу. И пусть в самом городе населению порождения Фэа были практически не страшны, местные жители в большинстве своем придерживались дневного времяпрепровождения. Чисто человеческий инстинкт. Сейчас это сработает на пользу беглецам: переполненные публикой улицы обеспечат им лучшее прикрытие, чем самое надежное Затемнение. И, как никогда не забывали подчеркивать учителя Дэмьена, куда проще затеряться в толпе, чем стать невидимкой там, где ничто не отвлекает от тебя нежелательного внимания.
Не то чтобы он мог сейчас добиться особых успехов Творением. Подземные толчки произошли всего около часа назад - практически невоспринимаемые, и все же Фэа уподобилось после них лесному пожару - и Творение при таком потоке оказалось разве что не исключенным. Конечно, если бы подождать еще часок, пока не остынут потоки... а впрочем, жаловаться было уже поздно. Всему свое время, и остается благодарить Фэа за то, что оно отвечало Творениям взаимностью в те часы, когда это было ему особенно нужно.
"Конечно, Таррант поработал бы и с таким Фэа", - подумал он. Но было еще слишком светло, и Охотник не мог к ним присоединиться. Одному Богу ведомо, куда запропастился посвященный и что за временное пристанище себе подыскал. И все же Дэмьен обнаружил, что молится за Охотника. Не испытывая при этом ни сожаления, ни стыда. Потому что при столь ничтожных шансах на успех миссии, которыми они сейчас обладали, в отсутствие Охотника эти шансы и вовсе бы испарились.
Они поспешно пробирались по узким улочкам, стараясь примериться к темпу ходьбы прохожих; им не терпелось как можно скорее прибыть на место. Девочка семенила рядом с Хессет, держа ее за руку, личико у нее было бледным и пасмурным. И все же ее поведение свидетельствовало о немалой отваге; Дэмьен знал, что кошмарные звуки и жуткие ощущения обрушиваются на нее со всех сторон и, чтобы идти дальше, ей приходится постоянно подавлять это внешнее воздействие. И держалась она до сих пор молодцом. А скоро они покинут потаенно-разбойничьи кварталы, попадут в сравнительно более безопасную часть города, и тогда ей, скорее всего, полегчает. Ему хотелось надеяться на это из-за нее самой. Он словно и сам разделял ее страдания.
И тут он услышал тихое шипение Хессет - этот звук предназначался исключительно для его ушей. Не сбиваясь с шагу и даже не поглядев в ее сторону, он пробормотал:
- В чем дело?
- Шаги. За нами. В том же ритме. И уже довольно давно.
Дэмьен тоже попытался прислушаться к шагам позади. Движение и шум окружающей их толпы носили чисто хаотический характер: рабочие возвращались домой с работы, матери кричали на расшалившихся детей, со всех сторон слышались бессвязные и непонятные для постороннего уха фрагменты бесед, - и священник обнаружил, что человеческого слуха не хватает, чтобы сконцентрироваться на шуме чьих-то конкретных шагов. Собравшись, он прибег к Творению. Сила заструилась по его телу с таким напором, что он даже испугался, не заказал ли чересчур много, - но вот дело пошло на лад, перегревшаяся после толчков Фэа уже в достаточной степени остыла.
Прибегнув к Познанию, он в то же самое время старался не сбиться с шага. Творение такого уровня не требует тотального погружения, поэтому он надеялся справиться с ним. Осторожно прикоснулся он мыслью к пульсирующим потокам Фэа. И едва прикоснувшись, понял, что этого достаточно: энергия бушевала лесным пожаром. Он обратил на нее Творение, сосредоточившись не столько на визуальном образе, сколько на звуковом, в надежде вычленить тот особый ритм, о котором сообщила Хессет. И услышал, как охнула Йенсени, когда Творение обрело форму, - девочка это наверняка почувствовала, - но рука, легшая девочке на плечо, заставила ее успокоиться. Она на диво быстро все схватывала.
И теперь услышал и он. И не одну пару ног, а две, примерно в десяти ярдах позади. Примененное им Познание разбило общий шум на несколько отчетливых ритмов, и ритм этой парочки резко отличался от остальных. Слишком четкий. И слишком твердый. Слишком целеустремленный в этой безалаберной толпе. Дэмьен пошел чуть медленнее и знаком подсказал Хессет последовать своему примеру. Те двое сохраняли дистанцию в десять ярдов. Он прибавил шаг - пошел все быстрее и быстрее, надеясь, что преследователи не догадаются о подлинном смысле его действий, - и они тоже пошли быстрее, по-прежнему выдерживая дистанцию в десять ярдов. В конце концов, сбившись с дыхания, он устранил образ Познания.
- Дэмьен? - прошептала ракханка.
- Мы в опасности.
Они уже покинули бедные кварталы. Дома здесь, ближе к центру города, были краше, а улицы - шире. Следовало ожидать и того, что прохожих на улице станет меньше, вследствие чего беглецы лишатся естественного прикрытия. Именно этого и дожидаются преследователи, понял Дэмьен. Открытое место, где не пострадают случайные люди. Четкая линия для прицельного огня.
- Господи Боже, - пробормотал он. И резко повернул вместе с ракханкой и девочкой на восток.
"Не сейчас, - взмолился он. - Прошу тебя. Не сейчас и не так. Нам предстоит еще столько сделать. Не дай им остановить нас уже сейчас".
Если бы он молился какому-нибудь языческому богу, тот, возможно, и внял бы его мольбе. Организовал бы для возлюбленного адепта какое-нибудь чудесное спасение с пиротехническими эффектами и с хором демонов на заднем плане. Наверняка у Йезу, с которыми знается Таррант, нашлись бы и силы, и вкус для такого спектакля. Но если хочешь изменить мир Истинной Верой, то платить за это приходится ненарушимостью причинно-следственных связей. Поэтому, не надеясь на материальный успех молитвы, Дэмьен изменил первоначально намеченный маршрут и двинулся в самое сердце фабричного района.
Здесь, в длинных бесформенных бараках, проживало такое количество людей, что Эсперанова по праву слыла крупным городом. С утра до вечера на приисках молодые люди, мужчины и женщины - и, вопреки запрету на детский труд, порой даже дети - рылись в корзинах, заполненных только что добытой породой, выискивая среди бесполезных камней драгоценные. За цвет и яркость камня счастливчику приплачивали особо. Затем умелые руки разбирали и перебирали найденные камни - не только крупные, но и едва воспринимаемые невооруженным глазом: алмазную крошку, рубиновую пыль и тому подобное. Для выполнения некоторых работ годились именно и только детские ручонки; руки взрослых были для этого слишком велики и грубы. А по соседству выплавляли драгоценные металлы, почти целиком уходившие на производство бесчисленных украшений, находивших широкий сбыт в северных городах. Здесь же ковали и закаляли стальные лезвия, мечи и кинжалы. Из дерева изготовляли мебель, гладкую, как стекло. Богатство Эсперановы зиждилось на ее промышленности, и западная часть города представляла собой подлинный лабиринт фабрик и заводов, не говоря уж о маленьких мастерских. Но все эти предприятия с наступлением темноты, конечно, закроют и запрут на ночь.
