XI. 0ткрытие
С устройством лодки, плот был обращен в нечто вроде подвижного моста или парома на ручье. Андрей Иванович протянул с одного берега на другой крепкую веревку, сплетенную из чрезвычайно гибких и тонких древесных волокон, найденных им во время странствований по лесам. С помощью этой веревки, он перетягивался на плоте через ручей, когда ему встречалась надобность перейти на другую сторону. Несколько таких же паромов он устроил и ниже по течению ручья, и это избавляло его от необходимости вязнуть в болотах и далеко обходить их глубокие протоки. Устроив таким образом пути сообщения, он с большим удобством мог охотиться за кагу, киви-киви и дичью, населявшей лесные болота, образуемые ручьем.
Метода рыбной ловли также изменилась. Андрей Иванович более уже не стремился ловить на глубине, с середины озера. Катаясь по озеру на своем легком и красивом, как игрушка, челноке, Андрей Иванович с вечера ставил в разных местах берега жерлицы и оставлял их на ночь. Рано утром он выезжал снова, осматривал их, заменяя испорченные и обгрызенные и собирая попавшуюся рыбу, а если чувствовался недостаток рыбы, то оставлял их и на день. Это избавляло его от скучного сиденья за удочкой, а между тем иногда попадались довольно крупные рыбы. Впрочем, иногда вечером, когда требовалась мелкая рыбешка для наживы на жерлицы, он садился с удочкой на берегу озера или ручья, недалеко от палатки, и забавлялся уловками рыбы, ухитрявшейся завладеть лакомой мушкой так, чтобы не попасть на крючок. Вскоре, однако, он нашел такое место на ручье, где было столько мелкой рыбы, что ее можно было ловить сачком без всякого затруднения.
Однажды, охотясь за киви-киви, Андрей Иванович зашел в почти непроходимую лесную глушь, где густо разросшиеся деревья были опутаны целой сетью вьющихся растений, среди которых попадались иные, почти сплошь усыпанные красивыми благовонными цветами. Чрезвычайно цепкие кустарники попадались на каждом шагу, так что приходилось прокладывать себе дорогу при помощи охотничьего ножа.
Пробираясь таким образом вперед, Андрей Иванович вдруг наткнулся на каменную преграду — не то отвесный бок утеса, не то стену, сложенную человеческими руками. Вся покрытая пушистым ковром мхов и лишаев, роскошно разросшихся в густой тени вековых деревьев, она совершенно скрывалась в непроницаемой чаще, так что Андрей Иванович заметил ее не прежде, как подойдя к ней вплотную. Срезав в нескольких местах толстый слой мха, он убедился, что эта была стена, сложенная из больших квадратных плит. Андрей Иванович заинтересовался своим открытием и решил, оставив пока охоту в стороне, заняться его исследованием.
При помощи ножа прокладывая себе дорогу через цепкие кустарники, он медленно подвигался вдоль стены, надеясь найти в ней какую-нибудь дверь или ворота. Более получаса шел он таким образом, спотыкаясь о сучья и корни. Стена казалась бесконечной. Наконец он добрался до выступа стены и в то же время, вместо корней и сучьев, почувствовал под ногами гладкую поверхность каменной плиты. Раздвинув густые ветви кустарника, он вышел на вымощенную плитами площадку и увидел перед собою широкие ворота. То, что Андрей Иванович принял за выступ стены, оказалось массивным воротным столбом: другой такой же столб виднелся в нескольких шагах от него, наполовину скрытый густым покровом перепутавшихся ветвей. Оба столба, подобно колоннам озерного храма, были увенчаны каменными полушариями, которые, вероятно, для вымерших строителей этих зданий служили эмблемами или атрибутами божества, которому они поклонялись. Прямая как струна, дорога, вымощенная широкими и гладкими плитами, упираясь с одной стороны в ворота, с другой, уходила в глубину леса.
Войдя в ворота, Андрей Иванович увидел перед собой обширный двор, вымощенный такими же широкими и плотно пригнанными плитами, и очевидно благодаря именно этим массивным плитам лес, так мощно разросшийся вокруг стен, не мог проникнуть в глубину двора и оставил его в первобытной неприкосновенности, — только местами трава, пробивавшаяся между плит, темнела на его гладкой сероватой поверхности.
Посреди двора, на возвышенной террасе, к которой со всех четырех сторон вели широкие ступени, стояло четырехугольное здание. Стены его состояли из массивных колонн, промежутки между которыми в вышину человеческого роста были забраны снизу гладко обтесанными плитами, а сверху до потолка представляли собой нечто вроде широких окон для свободного доступа воздуха и света во внутренность здания. Узкая сторона здания, украшенная довольно изящным портиком и обращенная видом к воротам, служила входом. На фронтоне, сколько Андрей Иванович мог разобрать, были высечены из камня человеческие фигуры и какие-то предметы, вероятно имевшие символическое значение. Задняя стена здания, также как и прилегающие к ней части боковых, была сплошная и имела только узенькую дверь, едва заметную в глубине портика. По обе стороны здания в нескольких шагах от террасы виднелись два каменных водоема: тонкая струйка воды текла еще из каменных труб и расплескивалась на каменном полу водоема. Вокруг всего двора, начинаясь от самых ворот и примыкая к наружной ограде, тянулась сплошная пристройка, состоявшая тоже из колонн, забранных снизу до вышины человеческого роста теми же гладко обтесанными плитами и покрытая общей плоской кровлей. Приделанные на равных расстояниях узкие двери вели со двора в эту пристройку. Заглянув в некоторые из них, Андрей Иванович увидел, что пристройка была разделена сплошными поперечными стенами на небольшие комнаты совершенно одинаковой величины. Расположение и внутреннее убранство этих комнат, или скорее келий было также совершенно одинаково: дверь во всех этих кельях приходилась у правого наружного угла, вдоль левой поперечной стены находилось узкое каменное ложе с небольшим возвышением для изголовья, посредине кельи помещался каменный стол, в задней стене виднелось несколько ниш, из которых в средней, немного большей, чем остальные, сохранились еще в иных кельях небольшие изваяния женщины в широкой и длинной одежде, с венком на голове.
Осмотрев несколько таких келий, Андрей Иванович пришел к заключению, что он открыл нечто вроде древнего монастыря, и ему почему-то казалось, что это был непременно женский монастырь, что посредине двора стоял храм божества, и в кельях кругом храма помещались жрицы, посвятившие себя на служение этому божеству.
Перейдя через двор, Андрей Иванович стал медленно подниматься на высокое крыльцо храма. Особенность обстановки и какая-то торжественная тишина, господствовавшая кругом, настраивали его к совершенно непривычным ощущениям.
