Гражданин Зубков. Вам надлежит сегодня в десять часов ноль-ноль минут явиться в СГБ к капитану Шушукину для дачи разъяснений.
Число. Подпись.
«Ну вот, — рассуждал Костя. — Коротко и ясно. А то, понимаешь ли, свобода слова, каждый имеет право на свои взгляды… Коротко и ясно: явиться и дать разъяснения. Только непонятно, зачем повестку, пардон, пригласительный билет, нужно было вкладывать в конверт».
Зубков взглянул на часы. Половина девятого. «Ну что, сразу же и заеду.
А потом, если отпустят, поеду на работу». Наверное, получив такую повестку после его статьи о мэре и патриархе, Зубкову нужно было бы испугаться, но он почему-то не испугался. Возможно, потому, что дядя Юра сказал вчера, что здесь принято сначала предупреждать, а уже потом принимать меры. Что ни говорите, а выстрел в воздух штука замечательная. Особенно когда мишень — ты.
В назначенное время Зубков вошел в приемную Службы государственной безопасности. Там его ждал пропуск, в который дежурный вписал сегодняшнее число и проставил время. Он объяснил Зубкову, как найти кабинет Шушукина, и Костя ступил в лабиринт коридоров. Дверь капитана отыскалась сразу.
Увидев посетителя, Шушукин улыбнулся и, встав из-за стола, вышел Косте навстречу.
— Я так и предполагал, что вы придете сегодня же, — улыбался Шушукин, пожимая Косте руку.
— Сделал дело — гуляй смело, — ответил Костя, наигранно улыбаясь в ответ.
— Прошу вас, присаживайтесь, — сказал Шушукин, показывая рукой на стул.
— Благодарю, — ответил Костя и присел.
— Константин, — сразу же начал Шушукин, — я ознакомился с вашим делом и… не нашел в нем ничего неразрешимого. Вы со мной согласны?
— В некотором смысле, — ответил Зубков.
— Люблю журналистов, — улыбался Шушукин. — С вами работать одно удовольствие. Не даете зачахнуть. Простую мысль так витиевато выскажете, что прямо и не знаешь, поблагодарили тебя или послали. Ну что же, перейду сразу к главному. Не люблю я все эти реверансы и намеки.
— Простите, как вас по имени-отчеству? — спросил Костя.
— Это как раз совсем не обязательно, но если вам так удобнее… Иван Иванович.
— Иван Иванович, я с вами полностью согласен, — сказал Зубков.
— Ну вот! — воскликнул Шушукин и продолжил все с той же улыбкой. Итак… Из-за своей болезни вы наверняка не помните, что у нас принято, чтобы каждый человек вел дневник наблюдений.
— Как юный натуралист? — спросил Костя, не переставая улыбаться.
— Д-да-а… Это очень похоже. Вас это ничем не обременит, потому что наблюдения свои вы должны делать, как говорится, «мимоходом».
— Извините, я не совсем понял.
— Да. Простите. М-м-м… В интересах безопасности каждому гражданину поручается наблюдать за двумя-тремя соседями по дому или сослуживцами по работе. То есть от вас ожидаются ежедневно сделанные заметки о том, что наблюдаемый объект делал за сегодняшний день, если, конечно, вы его видели. Еще раз повторю: ни за кем специально следить не надо.
— То есть увидел, записал, не увидел — тоже не беда, — улыбнулся Костя.
— Совершенно верно, — улыбнулся Шушукин. — Встретили в коридоре редакции, назовем его условно Петров, Петрова, ну и встретили. Что делает Петров? Разговаривает с Сидоровым. Ну и пусть разговаривает. Вы прошли мимо по своим делам. Идете домой и видите, как соседка провожает кого-то на синих «Жигулях» — счастливого пути. Пришли домой и вечером сделали коротенькие пометки. Зафиксировали эти пустяки, и все дела. А раз в неделю отправили этот дневник заказным письмом на адрес, который я вам дам, и все.
Ваш гражданский долг выполнен. Пересылка, естественно, за счет Службы государственной безопасности.
— То есть вы предлагаете мне стучать? — все с той же улыбкой спросил Зубков.
— Нет, — улыбнулся Шушукин. — Стучать — это когда донос или когда вы агент. Вы же будете просто делать наблюдения. И чтобы предупредить ваши моральные терзания, хочу проинформировать вас о том, что это делают все граждане. Все без исключения. Понимаете?
— Что же тут не понять… — улыбался Костя. — Все — значит все.
— Вот и ладушки, — улыбался Шушукин. — В подтверждение моих слов вот вам распечатка вашего вчерашнего дня. Утром вы получили одобрение сослуживцев за свою статью, некто пожилой дал вам пощечину, домой пришли поздно и были, судя по всему, пьяны. Никаких комментариев. Сухие факты.
Продолжая улыбаться, Шушукин передал Зубкову лист бумаги. Улыбаясь в ответ, Костя принял лист и прочел несколько строк, что были там написаны.
— Что же это получается, — продолжал улыбаться Костя. — Что-то вроде коротенькой аннотации ко вчерашнему дню?
— Совершенно верно, — улыбнулся Шушукин. — А случись беда, не дай Бог, конечно, милиции не нужно восстанавливать день потерпевшего месячной давности. Допустим, по приметам подозревается юноша на красном «Москвиче». А из дневников наблюдений следует, что потерпевший несколько раз встречался с этим человеком. Сразу ясно, что это не случайный знакомый.
Потом компьютер в автоматическом режиме выберет всех, кто ездит на красных «Москвичах», и в течение получаса круг подозреваемых сужается до десятка человек.
— Какая прелесть, — еще шире улыбнулся Зубков и от восторга поднял брови.
— Все гениальное просто, — сказал, улыбаясь, Шушукин. — Объекты наблюдения пересекаются. За каждым наблюдают два-три человека. Это дает возможность избежать путаницы и нежелательных ошибок, совпадений. Вот вам карточки наблюдений на первое время, а потом вы будете получать их по почте раз в месяц.
Зубков принял карточки и адрес, по которому их нужно будет отправлять после заполнения.
— Если вопросов больше нет, то у меня все, — улыбнулся Шушукин.
— Да нет, — улыбаясь, сказал Костя, — все более чем понятно.
— Ну что же, желаю удачи, — улыбнулся Шушукин и протянул руку.
— Всего хорошего, — улыбнулся в ответ Зубков, пожал руку Шушукину и вышел из кабинета.
«Твари, играющие на дудках! — размышлял Костя, идя по коридорам СГБ и по инерции продолжая улыбаться. — Что же это получается? Здесь все стучат на всех? И этот засранец из МЧС наверняка с ними заодно. Он говорит только санкционированную государством информацию, делая видимость ее утечки.
Вот она иллюзия всеобщего равенства, свободы слова. Каждый имеет право знать все про каждого. На деле это оправдание того, что каждый имеет право доносить на каждого».
Зубков с трудом добрался до работы. Два раза он не замечал, как светофор переключался с красного на зеленый, и приходил в себя, лишь услышав истошное гудение сзади стоящих машин. Один раз чуть не проехал на красный, в последний момент заметил пешеходов, вышедших на полосатый переход.
